Но вот что с этим теперь делать?

Влад не может принимать решения, руководствуясь лишь чувствами. Не так его воспитывали. Батюшка ясно дал понять, что непокорности не потерпит. Но не это главное. Влад может пойти против воли отца. И огорчить матушку может, хоть это и неприятно.

Дальше-то что?!

И в Сибири люди живут. Ведуны везде нужны. И без титула он не развалится.

Только Влад не один. Ему о Марьяне заботиться надо, как о жене. А для нее хочется… самого лучшего.

Обрадуется ли Марьяна ссылке? Согласится ли…

Жить скромнее, чем привыкла, она сможет. В этом Влад уже убедился. Однако есть еще кое-что, важнее благосостояния, важнее быта.

Владу нравится Марьяна. Он даже готов назвать эти чувства… любовью. Все одно непонятно, что это такое, так… Почему бы и нет?

Но нравится ли Марьяне Влад?

Непохоже.

Влад даже уверен, что не нравится. Она и терпит-то его с трудом, из вежливости. И это понятно. Влад — источник ее бед. Это его подпись стоит на документах о передаче капиталов купца Богданова третьему лицу. Сдержанная и вежливая Марьяна даже ударить не постеснялась, так велика ее обида.

Поделом. Влад с себя вины не снимал. Марьяна, юная барышня, ничего не смогла противопоставить преступникам. А он, великовозрастный балбес, легко позволил себя опоить и использовать. Прав батюшка, сравнивая сына с дыркой от бублика.

Какой уж тут сон? И сердце, опять же, не на месте. Влад оставил Марьяну одну, а во флигеле у нее ни еды, ни нормальной кровати для сна. Ей, наверняка, страшно одной. И руки… у нее болят руки…

Вернуться? Повод есть. Приличия? Ничего дурного Влад не мыслит.

Он не опасался, что Марьяна не откроет. Наоборот, без его помощи она теперь из дома не выйдет. Спорить он не стал, но позаботился о том, чтобы утром Марьяна не отправилась на тяжелую работу. Двери заперты ведовством.

И, в конце концов, надо что-то делать, если Влад хочет, чтобы Марьяна изменила о нем мнение!

А он хочет?

Бальзам для рук Влад приготовил быстро. Основа была, ингредиенты для зелья — тоже. Травы от боли, от зуда, от отека. Заживляющее плетение. Все смешать, подогреть стихийным огнем, взболтать и…

— Далече собрался?

Влад чуть узелок с бальзамом не выронил от испуга. Никак не ожидал, что за ведомобилем прячется Добрыня.

— А ты… как здесь? — выдохнул Влад, беря себя в руки.

— К тебе шел. — Добрыня повел могучим плечом. — Подумал, авось не мне одному не спится. Свет в окнах увидел, решил черным ходом. Чтобы других жильцов, так сказать, не беспокоить.

Ведомобиль Влад оставлял во дворе дома. Хозяйка выделила место.

Объяснение получилось складным, но отчего-то Влад ему не поверил. Не в характере Добрыни беречь чей-то сон. Будто бы не выговаривала квартирная хозяйка Владу, жалуясь на шум, что неизменно устраивал его друг.

— Ты ж просил, чтоб потише, — напомнил Добрыня, словно почуяв сомнения Влада.

— Просил, — согласился он.

А смутное предчувствие вдруг обрело смысл.

— Так куда собрался? — повторил Добрыня. — Ночь на дворе.

— Так… съезжу кое-куда, — пространно ответил Влад. — По делу.

— Я с тобой, — заявил Добрыня, занимая место водителя. И только потом спросил: — Не против?

Влад молча сел рядом. Дождался, когда Добрыня вырулит со двора на пустую улицу. И поинтересовался:

— Давно?

— Ась?

Добрыня сделал вид, что не понял вопроса. Но Владу не было нужды заглядывать в глаза другу, он и по его напряженной позе убедился, что попал в точку.

— Контракт давно подписал?

Добрыня рассмеялся.

— А я знал, что ты быстро догадаешься, — сказал он. — Или тебе сказали?

— Ткнул пальцем наугад, — буркнул Влад.

Мелькала у него мысль, что не оставит батюшка младшего отпрыска без присмотра. Особенно в таких обстоятельствах. И даже «хвост» пытался вычислить, присматривался, ходил с оглядкой. Но…

Батюшка хитрее оказался. Или, что вернее, Влад — глупее. Добрыня прав, догадаться о том, кого назначат в няньки княжескому бастарду, легко. Знал же Влад, что Добрыня — боевой ведун. С его богатырской силушкой иного пути… и не было. Дружат они, опять же, с детства. И Добрыня все о Владе знает — характер, привычки. А Влад ему доверяет, как самому себе.

Идеальный нянька.

— Ты же не в обиде? — Добрыня лихо свернул к Таганской заставе. — Я-то не стремился на эту должность. Но ведь лучше я, чем кто-то другой?