И отсюда вопрос: а стоит ли тогда поднимать шум, если любые волнения среди союзников не выгодны лично Птоломею и некая управляемость Зелода ему уж точно никак не мешает? Более того, если копнуть ещё глубже, то разве он не может с этим ключом претендовать на роль второго кукловода, дёргающего за ниточки марионетки с Молотом — ну или будущей марионетки, это не так важно! — а?

Птоломей подумал-подумал и вдруг понял, что вот так сразу ответ он дать не сможет. Поэтому не без стыда спрятал плетение в глубинах своей ауры и постарался загнать воспоминание о случившемся под пласты старой памяти — светить подобного рода вещами рядом с балующимся ментальными чарами коллегой явно не стоило.

— А всё-таки Грасс хорош, как быстро освоился с Наследием… Я-то про него всё лекарь, да лекарь, он же вон в какие запретные темы ухитрился влезть. Мерзавец! — почти ласково усмехнулся Птоломей и медленно поднялся из-за стола, намереваясь вернуться под тёплый бок к Ирэн.

Вот только выполнить задуманное он уже не успел. В небе за окном вдруг одна за другой бухнули сигнальные чары, среди туч повисли освещающие бухту гигантские «свечи», а на улицах тревожно завыли сирены. То к чему они все готовились и что давно ждали, случилось. В порт пришёл враг.

И Птоломей, как был в пижаме, ринулся на улицу. Уже в коридоре его догнала всполошившаяся и весьма соблазнительно выглядящая в пеньюаре Ирэн, они вместе вывалились на площадку перед домом и… с высоты холма, на котором располагалось поместье, увидели встающую на рейд военную эскадру под флагами Объединённых Колоний.

— Всё-таки война началась, да? — радостно заорал с крыльца соседнего дома до сих пор не протрезвевший Зелод, и Птоломей с трудом сдержал ухмылку.

Смотреть на этого с самого начала неприятного ему любителя хорошей жизни и при этом презрительно не улыбаться было выше его сил. Могучий войн, раздери его мархуз! А из башки нити управляющих чар торчат!!!

— Пока ещё не война, пока ещё только небольшая к ней прелюдия, — раздался рядом голос теперь уже Грасса. Уверенного в себе, спокойного и даже разговаривающего с Зелодом так, словно тот до сих пор оставался в его глазах достойным собеседником.

Увлёкшись философствованиями, Птоломей далеко не сразу заметил, что в руке сына господина Гийома мерцает некая полупрозрачная конструкция, отдалённо напоминающая боевой топор. А заметив, не смог не поинтересоваться.

— К мархузу прелюдии! Что за штуковину раздобыл, не хочешь похвастаться?

Вопрос Грассу явно понравился, потому как давал ему возможность без лишних затей открыто похвастаться своими достижениями. И он сполна воспользовался предоставленным шансом, с некоей ленцой выдав:

— Это? Это моё новое заклинание. До конца пока не отработал, но когда оно будет готово, надеюсь его сделать вместилищем для толики Силы Молота нашего могучего друга. Зелод, ты ведь возражать не будешь?

— Если хорошенько попросишь! — самодовольно бухнул самый могучий из известных Птоломею обладателей Великих артефактов.

— О, будь уверен! Я буду просить так, как никто другой! — вроде бы искренне рассмеялся Грасс, но Птоломею в его голосе нет-нет, а и слышались нотки злого торжества. И от того становилось как-то не по себе на душе, а по коже бежали ледяные мурашки.

Птоломей, который до сего момента был искренне уверен в стабильности своего нынешнего положения, моментально ощутил страшную уязвимость… что и определило дальнейшую судьбу Зелода. В Бездну мораль, в Бездну совесть! Каким бы талантом в магии он себя не считал и сколь бы сильно не фыркал в разговорах с Ирэн при упоминании успехов Грасса, в освоении Книги тот явно вырвался вперёд. Если же добавить сюда ресурсы его папочки, отсутствие внешних обязательств, а также контроль над Молотом, то счёт и вовсе получался явно не в пользу Птоломея.

И смириться с таким было уже нельзя!

Птоломей украдкой выругался, потом бросил извиняющийся взгляд на Зелода и… и мысленно вычеркнул его из списков равноправных партнёров.

Бездна, будущее обещало быть не только кровавым, но и очень, очень грязным…

Из гамзарских подземелий К’ирсан Кайфат вместе со спутниками выбирался больше суток. Появившиеся после гибели теневого Орриса комки плоти, отдалённо напоминавшие нечто вроде миниатюрных кальмаров с крыльями, преследовали их большую часть пути, так что простым возвращение на поверхность назвать было нельзя. Дважды беглецам приходилось останавливаться и принимать бой, и дважды Храбр с Гхолом показывали чудеса боевой выучки, полосуя тварей клинками, испепеляя молниями и обжигая астральной магией, а К’ирсан бил по скоплениям этой мерзости весьма болезненным для его Дара Танцем зелёного льда.

Был момент, когда ужаснувшись напору порождений Бездны не то что Храбр, а даже Гхол начал намекать на необходимость использования мощи Двойника, однако Кайфат остался глух к их просьбам и… оказался прав. Несмотря на трудности и общее ослабление магии императора, они не просто выстояли, перебив сонмы тварей, ещё и почти без потерь выбрались на поверхность. Ну не считать же таковыми вырванный из ноги Храбра кусок мышц или заработанный Гхолом перелом рёбер, верно? Вот и К’ирсан так думал. Тем не менее даже он, оказавшись снаружи — а вылезли они из пещеры верстах в двух от Гамзара — не стал заикаться о продолжении движения и не возражал против привала. У любой стойкости есть предел, и его спутники его явно перешагнули.