— Собаку?

— Водку.

— Заметано. До связи.

Вечер в ресторане выдался шумным. Тёплый воздух гудел от разговоров и звона посуды. Заведение не из дешёвых — итальянская кухня, белоснежные скатерти, цены с тремя нулями. Здесь крутились те, кто привык не считать сдачу. Столы заняты — деловые встречи, свидания, семейные ужины. Всё чинно, вежливо, дорого.

За дальним столиком у окна сидел мужчина — седой, высокий, с лицом, будто вытесанным топором. Щеки чуть ввалились, скулы выпирали, в глазах некоторое презрение. Волосы коротко острижены, как у бывшего спецназовца. Ну или братка, только без маскарада: ни цепей, ни перстней. Но по осанке, по движению плеч сразу было ясно — это не банкир. Не клерк. Да и не ресторатор. Сидел, будто на задании, ни одной лишней эмоции, только стальной взгляд.

На нём дорогой тёмно-серый костюм в мелкую клетку, подогнанный по фигуре так, словно это китель. Галстук — в тон, часы — швейцарские, не кричащие, но весомые. На запястье тонкий шрам.

— Эй, любезный! — голос у него был низкий, глухой. Махнул рукой, позвал официанта.

Парень лет двадцати быстро подошел и вежливо наклонился пингвинчиком:

— Да, слушаю вас.

— Это что ты мне принёс? — ткнул он в блюдо на столе.

— Ризотто… с белыми грибами. По рецепту шефа.

— Ты мне кашу принёс. А не ризотто. Я ел ризотто в Палермо. На набережной. Вот там у повара руки не из жопы. А это — корм для свиней. Ты меня за дебила держишь?

Официант замялся:

— Простите… наш шеф-повар сам из Италии…

— Да хоть из Ватикана, — мужчина не повысил голос, но его интонация буквально резала воздух. — Я сейчас эту кашу тебе за шиворот высыплю. Понял?

Парень попытался отступить:

— Я позову администратора…

— Стоять, — посетитель встал.

Спокойно. Не спеша. Рост — под метр девяносто. Движения неторопливые и плавные, как у хищника.

Он протянул руку и взял официанта за шею. Без крика. Даже почти медленно. Пальцы — длинные, жилистые. Сжал. Не до хруста, но достаточно, чтобы парень осел в коленях, хрипя.

— Помогите… — выдохнул официант, едва хватая воздух.

Мужчина наклонился к нему. Медленно. Достал со стола сервировочный нож — тупой, с зазубринками, блестящий. Прислонил к скуле парня.

— Сейчас глаз вырежу. И съем. Вместо каши. Запомни, паря… Не надо расстраивать Дирижёра.

Заметив эту сцену, подбежал охранник — лысый детина в костюме, с гарнитурой за ухом. Попытался схватить мужчину за руку. Без шансов.

Дирижёр перехватил его запястье, выкрутил кисть и, не напрягаясь, поставил бугая на колено. Тот выдохнул сквозь зубы, лицо перекосилось от боли.

— Спокойно… спокойно… — забормотал охранник, но тот его не слушал.

Докрутил руку и уложил его на пол. В зале как-то сама собой повисла тишина.

— Вызовите полицию! — раздался чей-то голос.

— Что происходит? — вскочила с места пожилая женщина с завитками коротких тонированных волос.

— Отпустите же его! — пискнула девица у соседнего столика.

Но никто не подошёл. Страх висел в воздухе, как перед грозой. Люди чувствовали — этот опасен. Дирижёр посмотрел на всех. Один раз. Этого хватило.

Посетители возмущались, робко гудели, но никто и с места не сдвинулся, никто не осмелился приблизиться к человеку с волчьим взглядом.

Наряд полиции подоспел быстро — автопатруль роты ППС Заводского района как раз шёл по маршруту недалеко от места вызова. Дежурный передал по рации:

— Буйный клиент в «Остерии Марио». Угрожает официанту, охранника вырубил. Вы рядом — проскочите. Проверьте.

— Принял, — отозвался старший наряда, лейтенант в форменной полёвке и с видеорегистратором на груди.

Служебный УАЗ «Патриот» неспешно притормозил у входа ресторана, скрипнув колодками. Дверь хлопнула, из машины вышел сержант, поправил форменное кепи, провёл ладонью по ремню с «Кедром» и кивнул лейтенанту — мол, идем или как.

— Вова, пошли с нами, — проговорил лейтенант, обернувшись к водителю.

— Ссыте, что ли, вдвоём? — лениво отозвался Вова, даже не пошевелившись. Сидел, откинувшись на спинку сиденья, будто собирался вздремнуть. Нога на педали тормоза, взгляд стеклянный и безразличный.

— Там Лёха охранником работает. Вместе в армейке были. Тот ещё кабан, не из пугливых. Если он не справился — значит, не просто подвыпивший клоун. Шевели колготками, пошли.

— У вас вон… автомат, — проворчал Вова, косясь на «Кедр».

— Херню не пори, Вова. Во-первых, это пистолет-пулемет, сколько раз тебе объяснять, а во-вторых, ну там же люди. Давай, жопу оторвал и с нами пошёл. Быром!

— Ладно, иду, иду… — Вова со вздохом вылез, потянулся, хлопнул дверью. Направился следом, застёгивая куртку.