Увидев автомобиль графа Черчесова, слуги Малышева встретили нас с почётом. Будто мы были долгожданными гостями. И всё же — удивление хозяина имения было искренним, когда он появился в дверях.

— Даниил Евгеньевич?! — хрипло воскликнул Малышев. — Вы б хотя бы предупредили. Я бы накрыл на стол, откупорил бутылку холодненького виск… — Заметив меня, Малышев прищурился. — А это кто у вас? Новый телохранитель? — его голос прозвучал насмешливо, а на лице появилась улыбка, которая тут же исчезла под строгим взглядом Черчесова.

— Мой сын, — спокойно ответил Черчесов.

— … Какой, к чёрту, сын?! — Малышев застыл, не понимая, что происходит. А после рассмеялся. — Вы же всегда говорили, что детей терпеть не можете. А теперь оказывается, что вы долгие годы скрывали от меня этого прелестного мальчугана? — Малышев протянул мне руку, но хоть что-то добавить уже не успел.

— Он внебрачный, — с налётом печали произнёс Черчесов отбросив приличия и перейдя на «ты». — Сам понимаешь. Не та эпоха, чтобы кричать об этом. Лиза была жива, Архаров в силе. Слухи могли навредить и ей, и мне.

Малышев резко посерьёзнел.

— Что значит, «Лиза была»? — Малышев склонил голову, а в следующее мгновение всё понял по выражению лица Черчесова. — Мне жаль, — тихо сказал он.

— Не о чем уже сожалеть, — сказал Черчесов. — Зато теперь у меня есть сын. А у него есть имя, которое он понесёт дальше. Когда меня не станет.

— Типун тебе на язык, Даниил Евгеньевич, — сплюнул Малышев. — Всё наладится. А хворь твоя пройдёт. — Малышев от этого отмахнулся так, будто Черчесова мучала обычная простуда. — Не будем о дурном. Меня зовут Сергей Алексеевич.

Я пожал руку протянутую Малышевым и едва не ляпнул, что меня зовут Михаил Константинович.

— Михаил Даниилович, — представился я. — Рад знакомству.

— Ого. Несмотря на то, что он внебрачный, похож на тебя и выправкой и речью, — уважительно произнёс Малышев и указал в сторону веранды. — Прошу за мной. Полагаю, вы проголодались. Банкета накрыть не успеем, но голодными вы точно не уйдёте.

Мы обедали на веранде в окружении подносов с горячей едой, свежим хлебом, жареным мясом, щедро посыпанным приправами. Стол был весьма богатым, а хозяин имения приветливым.

— И куда путь держите? — спросил Малышев, лениво покачивая бокал, наполненный до половины ледяным виски.

— В Хабаровск, — ответил Черчесов, накалывая на вилку кусок буженины. — Представлять Михаила ко двору. Я не умру, пока не покажу ему, как устроена настоящая Империя.

— Ха, — хмыкнул Малышев. — Тогда уж лучше покажи, как в ней выжить.

— Если меня попытаются сожрать, я просто выбью обидчику зубы, — произнёс я, отсалютовав бокалом с морсом.

— Вот это я понимаю! Сын своего отца! — воскликнул Малышев и отсалютовал мне в ответ. — Но если что — у меня есть свои люди в Хабаровске. Помогут решить возникшие проблемы, так сказать, — порывшись в кармане, он достал визитку серебряного оттенка и протянул мне. — В случае чего, звоните. Скажете: «Горит восток огнём» — и вам помогут.

Я поклонился и принял дар. Кто знает? Вдруг однажды эта бумажка сможет мне пригодиться?

— Премного благодарен.

— Нет, ну правда! Даниил Евгеньевич, ваш парень точно впишется в клубок ядовитых змей, именуемых аристократией! Ха-ха-ха! Михаил, главное запомни. Доверять можно лишь тем, вместе с кем пролил кровь. Остальные предадут и глазом не моргнут, — проговорил Малышев, а я заметил, что Черчесов при этом напрягся.

Такое ощущение, что между этой парочкой отношения в чём-то натянутые. Какая-то недосказанность или конфликт. Что ж, я не планирую их мирить. Пусть всё остаётся так, как есть.

Перекусив, мы попрощались с Малышевым и поехали на вокзал. На перроне было прохладно. Дул промозглый ветер, воздух пах углём и старым железом. Поезд уже стоял на платформе, ожидая нас. Тяжёлый, чёрный, будто смоль. Платформа гудела от шагов, неразборчивых голосов.

Проводник проверил наши билеты и проводил в купе. Черчесовы выкупил четыре места, поэтому нам никто не мешал. Вагон мелко задрожал и поезд тронулся. За окном мир начал меняться. Колёса стучали. Ленивые разговоры возникали сами собой и так же быстро прекращались. Впереди было две недели пути.

Вы спросите, а как же Барбоскин, лекарь и маг Земли? С ними всё отлично. Перед тем, как выезжать в Тюмень, я передал им портальные костяшки, проинформировал о том что меня не будет месяц и отправил их обратно в Кунгур. Вместе с этим я передал письмо для Гаврилова, в котором подробно описал причину своего отсутствия. Уже представляю сколько мата вырвется из рта капитана.

— Миша, ты не передумал? — с тревогой в голосе спросил Черчесов, не отводя взгляда от окна, за которым пронеслось какое-то село.