Джеймс бурчал на меня, буравил пытливым взглядом, пытаясь понять, что со мной творится, но я, как могла, увиливала.

Я совершенно измоталась, как будто израсходовала всю свою жизненную энергию. Не спала почти тридцать часов, и после посещения центра на сердце было очень тяжело от гнетущих чувств.

Чтобы дать мне передышку, добрый Джеймс послал меня на склад за бутылкой коньяка.

Я вышла в служебный коридор и остановилась. В висках пульсировало, голова как чугунная, глаза болят. Слегка нажав на глазные яблоки, я заставила себя собраться с последними силами и не думать о возвращении домой по ледяной улице в легоньком пальтишке.

Потом кое-как доплелась до склада, включила там свет. Коробки с коньяком стояли в глубине на нижней полке.

Я пошарила воспаленными глазами по металлическому стеллажу, увидела коробку с нужным названием и вытащила ее.

И тут мои пальцы сами собой разжались! Я поняла, что сегодня точно не мой вечер. Сердце подскочило, картонная коробка упала на пол. Я подпрыгнула от резкого звонкого звука.

– О нет… – пробормотала я, и пульсация в висках усилилась.

Одна бутылка точно разбилась, потому что на пол из коробки выползла темная струйка.

Черт! Закусив губу, я поставила перевернувшуюся коробку дном на пол и раскрыла ее. Три бутылки из четырех были целы, из треснувшей вытекал коньяк. Я смотрела на жидкость с опаской, как будто это была кровь из раны, которую я не могла остановить.

– Кто здесь? – крикнул женский голос.

Я напряглась. Подняла голову, сфокусировала взгляд, и перед моим измученным взором вырисовались очертания Руби. Увидев, что тут безобразничаю я, она понизила голос до шепота:

– Мирея, это ты!

На меня нахлынуло чувство собственной неполноценности. Сколько же посуды я побила с тех пор, как начала здесь работать! И как долго еще в клубе будут терпеть мою неуклюжесть, прежде чем выгонят взашей?

Я ощущала себя полной неудачницей и неумехой, а Руби, умная и сообразительная, с умилением наблюдала за моим очередным фиаско.

– Привет! – Руби медленно подошла, глядя на меня, сидевшую на корточках рядом с коробкой. – Ты в порядке?

Я не ответила. Вероятно, меня выдавали темные круги под глазами и общий жалкий вид, ведь я к тому же весь день ничего не ела – кусок не лез в горло.

– Ты какая-то бледная. Ты хорошо себя чувствуешь?

Она положила руку мне на лоб, но я отстранилась и встала. У меня не было температуры, я просто устала!

– Ты вся ледяная, – пробормотала она в тревоге. – Сходи к Зоре, она отпустит тебя домой.

– В этом нет необходимости. Со мной все в порядке, – отрезала я, сказав неправду.

У меня кружилась голова. Затылок вспотел и по спине пробегал озноб, но под конец такого дня мне меньше всего хотелось показаться слабой и разбитой.

Я дала слабину перед доктором, показала ему свою уязвимость, и теперь, когда эмоции уступили место трезвой рассудительности, мне было стыдно. Я испытывала потребность защитить себя, ожесточить сердце и снова забаррикадироваться в своем упрямстве, которое каким-то извращенным образом позволяло мне чувствовать себя в безопасности.

– Не упрямься. Тебе явно плохо…

– Чушь! – фыркнула я, и Руби вздрогнула.

Не ожидавшая такой реакции, она застыла с широко распахнутыми глазами. Потом, часто заморгав, тихо сказала:

– Мирея, я просто пытаюсь тебе помочь.

– Зачем?! – взбунтовалась я.

Да, мне плохо, и, скорее всего, Парсон прав: испугавшись чего-то, мы реагируем двояко – убегаем или нападаем. Я никогда не умела спасаться бегством, поэтому оставался только один способ защитить себя.

– Какое тебе до меня дело? Почему ты не оставишь меня в покое? Хватит уже все время болтаться рядом со мной! Перестань меня жалеть! Мне не нужна твоя помощь!

Руби смотрела на меня так, как когда-то я смотрела на человека, олицетворявшего для меня дружбу.

Как если бы что-то сломалось и упало, не успев стать достаточно прочным. Например, как хрупкий молодой цветок во время бури. Чтобы пережить ненастье, нужны силы, и упорство, и обязательно живые корни.

Она посмотрела на меня так, будто я только что вырвала страницу из книги, основными персонажами которой были мы. Но я не сказочная принцесса и не заглавная героиня какого-то романа. Я одинокая девушка, которая любой ценой пытается спасти свою полную страданий, катастрофическую жизнь.