Благородное лицо Посла, человека явно интеллигентного, мне сразу понравилось. И я, подав ему руку и назвав себя, тут же протянула ему только что вышедший том Эсы де Кейроша. Увидев в руках у Посла книгу, Мария Фернанда, тотчас включившись в разговор, на все лады принялась хвалить меня как переводчицу португальской литературы.

Переводя взгляд с меня на тарахтевшую по-португальски (я так не умею!) Марию Фернанду и снова на меня, Посол, похоже, стал заикаться (это я, конечно, шучу), потому что вдруг принялся повторять один и тот же вопрос: «Traductora do Eca de Queiroz?! Traductora do Eca de Queiroz?!» [49] Ну a прочитав мою дарственную надпись на титуле по-португальски, просто рассыпался в похвалах великому мастеру слова и, конечно, мне, переводчице.

Вот так я была вознаграждена за долгое свое молчание на приемах с «тоже образованными людьми, которые тоже будут, — как сказал мне Посол Фернандо Магальяэнс Крус, — помогать мне в моей благородной работе».

Позже, уже в июне (а может и в мае?) 2003 года, ко мне обратился заведующий Научно-библиографическим отделом ВГБИЛ Юрий Германович Фридштейн с предложением выступить в библиотеке на вечере португальской литературы и рассказать об издании тома Эсы де Кейроша.

— Вечер, — сказал он, — будет посвящен выходу в свет книги «Камоэнс в русской литературе». Свои слова об этой книге скажет Татьяна Балашова, составитель тома. Потом свои слова об Эсе де Кейроше скажете вы.

— Хорошо, я подумаю.

И на следующий день, позвонив Юрию Германовичу, сказала, что согласна принять участие в вечере и приду к семнадцати часам!

И вот когда в Овальном зале ВГБИЛ я вышла к столу и посмотрела в зал, то в первом ряду увидела Посла Португалии Жоана Диого Нунеса Барата и его личного переводчика, потом первого секретаря Посольства Анну Софию Карвальоза, советника по культуре Маргариду Гоувейя, Марию Фернанду и других. Словом, все Посольство (нет, не все, конечно), но, по крайней мере, главные лица были в сборе.

И как только я начала говорить, личный переводчик Посла ни на секунду не закрывал рта, шепча тому на ухо, похоже, слово в слово все то, что я говорила по-русски. Иногда Посол по ходу моего выступления что-то переспрашивал у переводчика. Тот тут же отвечал ему. (Переводчик давно работал в Посольстве, хорошо знал меня, так что вполне мог дать ответ на некоторые вопросы Посла, не относящиеся к докладу.)

Следом за мной выступили доктор филологических наук, профессор МГУ Светлана Ильинична Пискунова, Ольга Александровна Сапрыкина и зав. кафедрой романского языкознания, доктор филологических наук Марина Афанасьевна Касарик.

После чего все направились в соседний зал, где должен был состояться фуршет. Вот в этот самый момент ко мне подошел Посол Жоан Диого Нунес Барата и выразил мне свое глубочайшее уважение и большую благодарность за проделанный мною труд по переводу и изданию произведений Эсы де Кейроша в СССР и России, еще не зная, что мною переведено и отредактировано свыше двухсот произведений португальских, бразильских, испанских и латиноамериканских авторов.

Где-то в конце 2003 года, Посольство Португалии попросило меня представить Curriculum vitae.

Устала писать рука, и я решила, отдыхая, подобрать (да уж и пора потихоньку это делать) документальные материалы к книге: фотографии отца в дореволюционное время с Георгиевским крестом, матери в балетной пачке, свой, выданный мне в Португалии, студенческий билет Лиссабонского университета, приглашения в Посольства Португалии и Бразилии и все прочее, что безмолвно свидетельствует об истинности всего того, о чем я сейчас пишу. И вдруг… из большого бумажного пакета прямо мне в руки посыпались наши с тобой, Юрушка, письма, которые ты писал мне из Мирного, Маров, Воркуты и других городов, в которых ты создавал свои монументальные работы. И я стала их читать. Господи, читаю и плачу, читаю и плачу, да, плачу.

Родная моя Лиленька!

Только сегодня собрался написать тебе письмо, очень сильно уставал, много бегал, словом, работал (ты же сама знаешь, как я работаю), так что прости, что долго не писал. Как там у нас?

Ну теперь все по порядку. Летел трудно, всюду из-за нелетной погоды задерживали. Из Домодедово вылетел только в 4 часа утра. Я уж не звонил. Не хотел тебя беспокоить. И так всюду. Словом, летел двое суток. По дороге познакомился со специалистом по алмазам, геологом из Москвы. Он всячески мне покровительствует: живу в люксе гостиницы города Мирного в двух комнатах вместе с ним. (Цена 1 руб. 30 коп. за сутки. Такие уж тут люксы). Те ребята, что должны со мной работать, оказались весьма недружелюбными — эдакие Хемингуэи-охотники, — но беспомощные: жили в интернате, пока я не приехал. Не могли устроиться в гостиницу. Ходят гуськом всюду, даже в сортир. Так что я сам по себе. Много интересного. Люди живут здесь замечательные. И все, конечно, проникнуто добычей алмазов, хотя об этом как-то не принято вслух говорить. Я видел, как находят алмазы на последнем этапе обработки руды на фабрике. Прямо при мне нашли и мне в руки дали подержать алмаз в 15 карат.

Много рисую на улицах, на фабрике и у себя в люксе, пока еще не надумал, когда отсюда уеду.

Думаю, что до 20 числа буду в Мирном, а может быть, и до конца месяца.

Теперь как у тебя? Получила ли ты деньги? Звонила ли Эля или архитектор? или Эти Моисеевна насчет Минеральных Вод? Как отец? Я что-то очень волнуюсь. Как мать?

Ты это письмо получишь уже тогда, когда, наверное, приедет Бэлка. Поцелуй ее от меня крепко-крепко. Очень хочу вас видеть, трогать, целовать. Кажется, что прошла вечность, а не одна неделя.