— Опять же сделаю небольшую ремарку, — вставил свое слово Александр, — возьмем, к примеру, немцев… нет возражений?

Бобжинский молча помотал головой из стороны в сторону, тогда царь продолжил.

— На немецком языке говорят не только в нынешней Германии, а еще и в большей части Австрии, в половине Швейцарии, в Бельгии, да и голландский язык не слишком сильно отличается от немецкого. Это тоже несправедливо, скажете вы?

— Скажу, что это просто результат исторического развития, — смело поднял перчатку историк, — к тому же Германия никогда не владела ни Австрией, ни Швейцарией, на протяжении многих сотен последних лет они развивались параллельно.

— Хорошо, убедительно возразили, — улыбнулся Александр, — продолжайте свою мысль.

— А главная мысль моего выступления заключается в том, что объединение всех земель, где говорят по-польски, является неизбежным в историческом плане… возможно, что не очень быстрым, но неизбежным. Однако, лично я считаю, что приближение этого момента революционным путем будет явной ошибкой — нам, полякам, достаточно двух восстаний, 30 т 63 года. Эволюция, вот что необходимо в наших отношениях… как говорится в одной русской поговорке — вода камень точит.

— Можно мне сказать? — на этот раз руку поднял Сенкевич, маленький человек с бородкой и возрастом под пятьдесят.

Александр молча сделал ему приглашающий жест, тогда Сенкевич пригладил свою бороду и начал.

— Меня зовут Генрих Сенкевич, я писатель, член-корреспондент Императорской академии наук, автор двадцати романов, в том числе исторической трилогии «Потоп», «Огнем и мечом», «Пан Володыевский»…

— Читал-читал, как же, — отозвался царь, — очень увлекательно написано… в русской литературе книг такого жанра остро не хватает. Вам, наверно, неплохо платят за ваш труд?

— Не жалуюсь, государь, — позволил себе улыбнуться Генрих, — хватило на покупку своего дома в Варшаве и загородного поместья… однако, я продолжу по теме нашего собрания, если позволите… недавно вы, ваше величество, издали указ об учреждении Государственной Думы, правильно? Таким образом, насколько я понимаю с высоты своего образования, Российская империя постепенно преобразуется в Российскую республику, так?

Александр, к которому был обращен, собственно, это вопрос, некоторое время размышлял, после чего выдал свой ответ:

— Можно и так сказать… такой республики, как во Франции, у нас, конечно, не появится, я, знаете ли, пока не очень стремлюсь на гильотину, как Людовик 16й, но конституционной монархией, как в Англии или, допустим, в Швеции, российскую систему можно будет назвать очень скоро… после выборов.

— Так вот, — продолжил Сенкевич, — как я понял из положения о выборах, которое опубликовано одновременно с вашим указом, Привисленские губернии, составляющие ядро польских территорий, там приравнены ко всей остальной части России, верно?

— Да, это так, — согласился Александр, — вас что-то не устраивает в этом?

— Да, государь, не устраивает… у Польского генерал-губернаторства же есть своя конституция, дарованная нам еще вашим дедушкой Александром 1 м…

— Была у вас конституция, — поправил его царь, — ее же отменили после восстания 1830 года.

— Вы правы, — склонил голову набок Сенкевич, — сейчас конституция не действует де-юре, однако большинство ее положений существует и исполняется де-факто. Таким образом, можно констатировать, что Польша в составе Привисленского края это несколько особая территория в составе империи, поэтому подходить к выборам в Думу у нас следуют немного дифференцированно…

— Я понял вашу мысль, — поморщился император, — давайте уже без ваших длинных периодов, а коротко — что вы предлагаете?

— Мое предложение очень простое — изменить порядок подсчета голосов в Привисленском крае… например одного депутата от землевладельческой курии выбирать не от 1200 избирателей, а от 600… и от горожан скорректировать норму примерно так же… что же касается крестьян и рабочих, там можно оставить существующие нормы.

— Я вас услышал, — потер виски царь, — это предложение надо будет обсудить… займусь этим по возвращении из заграничной поездки… у вас, кажется, тоже есть, что сказать? — указал он на поднявшего руку Пилсудского.

— Да, государь, — достаточно молодой еще человек без бороды, но с длинными усами, он встал, одернул на себе сюртук и начал, — меня зовут Юзеф Пилсудский, я один из руководителей Польской социалистической партии… недавно получил срок по обвинению в покушении на вас, Александр Александрович, но уже отбыл его в Иркутской губернии, примерно там, куда ссылали декабристов…

— Да-да, помню это дело… — погрузился в воспоминания царь, — вы, кажется, там вскользь проходили — помогали кому-то из активных членов группы Ульянова… а вот ваш брат оказался замешан гораздо сильнее — он до сих пор в ссылке?