– Простите! Простите! Дайте пройти! Освободите дорогу!
– выкрикивала я что есть мощи.

На этот раз закололо в боку намного раньше.

Неожиданно в проход свернула статная дама в пышном платье, и я ненароком сбила ее с ног. На рыхлую землю мы упали одновременно, заодно опрокинув деревянный стеллаж с глиняными горшками. Раздался звон разбившихся осколков.

– Ах ты дрянь!
– заорала дама, выпучив глаза.
– Держите ее!

– Что ж ты творишь, проклятая!
– схватился за голову торговец тех самых горшков.

– Безобразие! Хулиганство!
– запричитали очевидцы.

Не знаю, откуда взялось столько смелости, но я на каком-то автопилоте подскочила на ноги и чудом выскользнула из грубых рук разносчика газет, пытающегося призвать меня к ответственности. Толпа взревела от возмущения. Каждый прохожий посчитал своим гражданским долгом наказать злостного нарушителя порядка. Теперь за мной помимо помощников инквизитора гнались и другие люди. Я была в отчаянии. Боялась, что меня закидают камнями на городской площади или привяжут к позорному столбу. Или что еще хуже назначат удары плетью. Про самого инквизитора и его методы воздействия я старалась даже не думать.

Казалось, будто весь мир ополчился на меня. Со стороны наша гонка выглядела наверняка невероятно захватывающей, но легче от этого не становилось. Наоборот, надежда на спасение угасала с каждой секундой.

И когда я в очередной раз наткнулась на непроходимую стену из красного камня, а сзади ровной полосой выстроились желающие получить мою голову, перегородив путь к отступлению, стало по-настоящему страшно. Искаженные ненавистью лица не внушали уверенности в справедливом суде. Они хотели меня убить!

Один из мужиков бандитской внешности даже кинжал достал из-за пояса.

Все! Добегалась!

Тяжело дыша, я осторожно попятилась к стене, лихорадочно придумывая план спасения, а жаждущие крови все наступали и наступали. От нервного перенапряжения меня начало мутить, а перед глазами заплясали белые мушки.

– Помогите!
– тихий зов получился, как карканье простуженной вороны.

В горле неприятно запершило, и я закашлялась. Агрессивно настроенные мужики на это лишь рассмеялись.

Дрожащими руками я подняла с земли заостренный камень и выставила его вперед, намереваясь защищаться пока будут силы. Выглядел этот жест весьма жалко.

– Именем короля приказываю всем разойтись, - ледяной голос одного из помощников инквизитора прогремел на весь рынок.
– Эта девушка пойдет с нами.

Он держал над головой золотую эмблему, чем-то напоминающую значок шерифа из западных фильмов. Я облегченно выдохнула, искренне обрадовавшись охотникам, как старым друзьям. Толпа же разочарованно разбрелась в разные стороны. Я выбрала меньшее зло.

– Вы доставили нам много хлопот, графиня, - не меняя тона сказал лидер банды: так я мысленно обозначила его статус.
– Надеюсь, больше проблем не будет?

Он деликатно продемонстрировал металлические наручники, закрепленные на поясе, тем самым намекнув на более жесткий вариант развития событий. Пришлось бросить камень на землю и покорно кивнуть.

Конвоировали меня обратно на остров под всеобщие осуждающие взгляды местных жителей. Торговец глиняных горшков выразил свое почтение и благодарность моим сопровождающим, которые пообещали ему полную компенсацию испорченного имущества из казны семейства Гавальдо. Торговец шелка под шумок вывалил на прилавок целую стопку грязных тканей, якобы испачканных мною во время забега. К глубочайшему изумлению, ему также пообещали щедрое вознаграждение, хотя там было видно невооруженным глазом отпечатки мужских ботинок. И это мне еще повезло, что таинственная дама не выставила счет за моральный ущерб, успев удалиться с рынка в неизвестном направлении.

После решения всех возникших конфликтов и споров, я вернулась в поместье Гавальдо, где меня заперли в амбаре до выяснения обстоятельств.

Неудавшийся побег высосал из меня все силы, даже думать ни о чем не хотелось. Только живот протяжно журчал, требуя хоть малюсенького кусочка черствого хлеба.

К вечеру так никто и не объявился. Я слышала, как за воротами ходили слуги и разговаривали рабочие, но ни от Сергея, ни от инквизитора не было никаких новостей, что весьма нервировало. Про меня будто все забыли. Живот продолжал петь свои песни, отзываясь колющей болью в желудке. И чтобы утолить голод, мне пришлось вскрыть несколько не запечатанных контейнеров с огурцами, зеленью и помидорами.

Я ходила по амбару взад-вперед, измеряя его короткими шагами, безуспешно пробовала пробиться наружу, искала лазейки, кричала, звала на помощь, но добилась лишь головной боли.

Ночью по крыше застучали звонкой дробью капли дождя. Завывающий ветер пробирал до костей, отчего я ежилась и стучала от холода зубами. Мне пришлось засунуть свою брезгливость куда подальше и надеть дырявый и грязный тулуп, что валялся в углу амбара.

Неизвестность пугала до чертиков, и я тихо молилась всем известным богам, хоть раньше и не имела подобной привычки. Спать мне пришлось на мешках картошки, свернувшись калачиком. Усталость и пережитое за день взяли свое, глаза непроизвольно закрылись, и наступила блаженная тишина.