Шрифт:
Первая, кто встречает меня у ворот, — Настя. На ней купальник в тёмную полоску, поверх — лёгкое полупрозрачное парео, обнажающее загар и длинные ноги.
Волосы закручены в небрежный пучок, кожа блестит от солнца и масла, а глаза — такие же игривые, как и тогда, когда я оставался у неё.
Настя целует меня в обе щеки — быстро, но с чуть затяжным касанием — и улыбается, будто ничего с тех пор не изменилось.
— Пошли, покажу, где все, — говорит она и, не дожидаясь ответа, разворачивается, оставляя за собой запах кокосового лосьона и лёгкий флирт, к которому у меня, похоже, уже атрофирован интерес.
В закрытом шатре — тень, музыка и столы с закусками. Вокруг только свои. Ко мне — никаких вопросов.
Я наливаю себе воды, смотрю в сторону реки и ловлю редкое ощущение, что жизнь ещё держится на плаву, пока я по чуть-чуть впихиваю в неё что-то знакомое.
Это был бы обычный летний день. Почти нормальный — если бы не понимание, что нормальность теперь всего лишь временная конструкция.
Яр появляется в шатре минут через пять — в футболке, шортах и с банкой пива в руке. Мы обмениваемся парой коротких фраз, он хлопает меня по плечу и жестом приглашает отойти в сторону, где потише.
Мы дружим ещё со школы, поэтому об увлечении Яра нумизматикой я знаю примерно с тех времён. Что ему дарить — вопрос не стоит уже который год. Это всегда монета.
Сегодня — чистое серебро. Венский талер Марии Терезии 1780 года. Я искал его пару недель — перебирал каталоги, проверял аукционы и сравнивал состояние.
— Угодил так угодил, Сань, — крепко пожимает мою руку Ярослав, не переставая благодарить. — Мы тебя очень ждали. Правда. И я, и Настюха. Она все уши прожужжала — мол, точно приедешь. И точно ли один?
Меня накрывает мысль о том, что на день рождения к другу я мог бы приехать с Олей. Сейчас это кажется почти нереальным сценарием, но мозг отказывается принять, насколько стремительно всё пошло под откос — и как быстро привычное становится недоступным.
— Да я ненадолго, — бросаю. — Мне нежелательно светиться.
— Конечно. Я не настаиваю.
К нам подходит компания, и разговор быстро скатывается в нейтральные темы — до тех пор, пока из соседнего шатра, побольше нашего, не доносится громкий хлопок и взрыв смеха.
Илья, указывая в ту сторону, поясняет:
— Батя сказал, там сегодня прокуратура гуляет.
Это заставляет внутренне собраться. Проследить взглядом в нужном направлении. Трансформировать инстинкт самосохранения в холодный интерес — и принять осознанное решение задержаться.
38.
***
Достаточно пару раз пройтись туда-обратно мимо соседнего шатра, чтобы выцепить взглядом знакомый силуэт среди толпы.
Это небольшая, но довольно закрытая тусовка, которая почти не выходит за пределы своего сектора.
О том, что рядом отдыхает прокуратура, — по большому секрету сказал отец Ильи, владеющий базой и предпочитающий быть в курсе, кто и где у него собирается.
Я упираю руки в бока, притормаживая у открытого участка под солнцем, которое ощутимо печёт в макушку. Мне бы стоило держаться подальше, но я — вне кадра, а вид отсюда отличный.
Оля заливисто смеётся, стоя рядом с пожилой женщиной и лысоватым мужиком. Заколка зажата у неё между губ, пока обе руки ловко скручивают волосы в нетугой жгут. Движения — быстрые, почти машинальные. Она закрепляет пучок на затылке, и несколько прядей мягко падают вперёд, ложась на скулу и вдоль линии шеи.
Этот жест выбивает весь воздух из лёгких, отшибая память. То, куда и зачем я шёл, напрочь вылетает из головы. Как и то, что вообще собирался просто посмотреть. Желательно — недолго.
Стоило наматывать круги вокруг её дома, чтобы случайно пересечься совсем в другом месте. Но если там ещё было хоть как-то безопасно, то здесь — перекинуться даже парой слов уже выглядит как риск. Слишком открыто, слишком много внимания, слишком, блядь, не вовремя.
Я возвращаюсь в наш шатёр и сажусь в плетёное кресло рядом с Ярославом.
Девушки располагаются вокруг низкого стола, громко переговариваются и раскладывают карты — с азартом и театральными вздохами, будто от этого действительно зависит что-то важное.
Из данного угла можно время от времени посматривать в сторону соседнего шатра, хотя вид не такой удобный, как с той поляны, где я стоял раньше. Всё же мне удаётся ловить Олю в фокусе — пусть и мельком.
Вокруг неё постоянно кто-то вьётся, загораживая обзор: то толстяк в светлом костюме, то женщина с пышной причёской, то кто-то из персонала проходит мимо.