Слова прощания, которые он говорит, проносятся мимо, и я сажусь в салон, распуская волосы и откидываясь на спинку сиденья.

Стоит автомобилю тронуться с места и отъехать пару-тройку метров, как напротив, рядом с густым кустарником у забора, вспыхивают фары знакомой машины, притаившейся в темноте, и несколько раз мигают, подавая однозначный сигнал.

— Кажется, это за вами, — устало говорит таксист, потирая пальцами переносицу.

Я прикусываю губу до крови. Сердце бьётся так яростно, будто готово разнести рёбра изнутри, когда я прошу водителя не обращать внимания и наконец ускориться.

***

— Я на такое не подписывался, — рассерженно произносит таксист, всё же вдавливая ногу в педаль газа и объезжая препятствия на не слишком ровной дороге, ведущей из базы.

Это прозрачный намёк на чаевые, которые могли бы сгладить его недовольство, и я готова заплатить, лишь бы поскорее оказаться подальше отсюда.

— Двойной тариф подойдёт? — спрашиваю, оглядываясь назад.

— Вполне.

— Отлично. Рада, что мы поняли друг друга.

Ауди Устинова делает разворот, но из-за узкой дороги ему приходится маневрировать, и у нас с таксистом появляется шанс вырваться вперёд.

Когда скорость увеличивается, я отворачиваюсь и запрокидываю голову к потолку, чувствуя, как градус паники стремительно растёт, сжимая горло и обрывая дыхание.

Это не игра, не манипуляция и не лукавство — я действительно хочу спокойно уехать домой, снять с себя одежду и принять освежающий душ без лишнего стресса. В том, что встреча лицом к лицу с Сашей будет именно стрессовой — у меня нет ни малейших сомнений.

Любой наш контакт выбивает почву из-под ног: первый, второй, на вручении подозрения, в суде или на нейтральной территории. Это грёбанная закономерность.

Сколько бы между нами ни вспыхивало этого странного, болезненного притяжения, я всё равно предпочту сразу разорвать связь, которая неизбежно ведёт в никуда, чем медленно затягивать петлю на шее.

— Нас догоняют, — хмыкает таксист, бросая взгляд в зеркало заднего вида.

Я вижу, как Ауди вплотную висит у нас на хвосте, мигая фарами. Сплошная линия и редкие просветы между машинами впереди не дают возможности для обгона, но Саша не собирается пасовать: при малейшем расширении полосы он вырывается на встречку, почти касаясь нас боком, а затем встраивается обратно, подрезая и заставляя таксиста сбросить скорость.

— Псих! — ругается водитель, крутя руль. — Чуть краску мне не содрал!

Я вжимаюсь в кресло, хватаясь за ручку двери. Сердце стучит где-то в горле, и идея выскочить на ходу кажется почти адекватной на фоне того, что происходит.

Ауди снова выныривает из-за нашей машины, на этот раз ещё агрессивнее, прижимая нас к обочине. Таксист рефлекторно уходит вправо, чтобы не потерять управление. Машины почти соприкасаются зеркалами — и я слышу глухой свист воздуха.

— Нет, с меня хватит! — поспешно сдается мужчина. — Дальше разбирайтесь уже сами!

Рывок — и Саша оказывается впереди, перегородив нам дорогу. Мы вынуждены тормозить и останавливаться на аварийке, загнанные в ловушку.

Тишина на мгновение накрывает салон — и только биение моего пульса кажется оглушающим, и становится пиковым, когда дверь такси резко распахивается.

Боясь посмотреть на Устинова, я замираю, не зная, что делать. Разум цепляется за абсурдные детали — как скрипит сиденье под моей спиной, как мерцает свет фар в зеркале и как таксист деликатно делает вид, будто происходящее — вовсе не его дело.

Я слышу тяжёлое дыхание где-то совсем рядом, но упорно не поднимаю глаз. Пространство вокруг сжимается, становится тесным и колючим.

Интересно, если сделать вид, что Саши здесь нет, может, он действительно исчезнет?

— Выйди, пожалуйста, — коротко предлагает он.

Голос твёрдый, без права на возражение. Не просьба, а приказ. И именно это заставляет меня ещё сильнее вжаться в сиденье, цепенея от злой, бессильной ярости.

— Если ты хотел принести извинения за попытку нас угробить, то можешь озвучить их водителю, — наконец-то отвечаю я.

Устинов цепляется взглядом за мой профиль, потом задерживается на линии скул, губах и уголке рта, пытаясь по мельчайшим признакам понять, что творится у меня внутри.

Его руки опускаются на бёдра — не в жесте враждебности, скорее в сложном, сдержанном движении человека, который пытается совладать с собой.

— Оль...

— Извините, мы будем ехать или нет? — отрываюсь от сиденья, трогая таксиста за плечо. — Или вам больше не нужен двойной тариф?

Он молча глушит двигатель и застывает, дожидаясь, пока ситуация разрешится сама собой. Очевидно, прощаясь с дополнительными деньгами — и бросая меня на произвол судьбы.