Как выяснилось позже, мы были не первыми, кто использовал этот термин. Не зная об этом, Рич Миллер, очень уважаемый экономический репортер Bloomberg News, использовал этот термин раньше - о чем он предупредил меня несколько позже в своей удивительно конструктивной и мягкой манере.

Концепция "новой нормы" с трудом прижилась. Действительно, она прошла через классические стадии: сначала ее высмеяли, потом сопротивлялись и, наконец, приняли. Особенно я помню, как меня позабавило, когда в 2009 году кто-то из официального сектора назвал ее "идиотской".

Несмотря на масштабность происходящих экономических потрясений, многие все еще оставались заложниками традиционного циклического мышления, которое на протяжении многих десятилетий хорошо служило политикам, то есть представления о том, что циклы деловой активности в странах с развитой экономикой протекают достаточно устойчиво и стабильно. Поэтому они ошибочно полагали, что за резким спадом в 2008-2009 годах последует подъем, подобный эластичной ленте.

Реакция, которую я получил в официальных кругах на концепцию новой нормальности в развитых странах, стала еще более скептической, когда я предположил, что при выработке своих политических мер этим странам было бы неплохо изучить опыт развивающихся стран и извлечь из него уроки. В конце концов, эта последняя группа экономик большую часть своего времени жила в светском и структурном, а не циклическом пространстве.

В то время я не понимал, что все это на самом деле отражало трудности, с которыми сталкивался аппарат выработки политики, а также другие компоненты общества, приспосабливаясь к новым обстоятельствам. Даже когда стало ясно, что страны с развитой экономикой действительно столкнулись с необычным вызовом, эту концепцию назвали "слишком фаталистичной". Это не так. Она просто утверждала, что политикам необходимо мыслить по-другому и развивать более открытый образ мышления, если они хотят помочь своим экономикам восстановиться должным образом.

Поэтому первоначальные политические меры не соответствовали тому, что требовалось. Ценное время было упущено. К тому моменту, когда в 2012-2013 годах все больше политиков действительно начали понимать, что к чему, политический контекст уже не способствовал принятию смелых комплексных мер, которые были крайне необходимы. При этом многие лидеры общественного мнения продолжали игнорировать опыт других стран мира, причем не только стран с развивающейся экономикой.

Накануне кризиса многие экономисты и политики на Западе уверенно заявляли, что "Япония не может случиться здесь". 7 Действительно, многие из них напористо читали японскому правительству лекции о том, что оно должно было сделать и что еще может сделать, чтобы избежать потерянных десятилетий. Однако в процессе этого, как я писал еще в 2011 году, когда предположил, что Япония должна извиниться, они сильно недооценили трудности постпузырного восстановления. 8 Учитывая, насколько неадекватное посткризисное восстановление в Европе и Америке оказалось неожиданным, многие из них сейчас чувствуют себя значительно ошарашенными.

При всем этом в 2014 году произошла довольно масштабная трансформация. Реагируя на подавляющие свидетельства посткризисной экономической посредственности, идеи о новой нормальности стали мейнстримом и в процессе приобрели как минимум два альтернативных названия - одно более изысканное, а другое более броское.

В своей мощной речи в феврале 2014 года Ларри Саммерс популяризировал понятие "светской стагнации", 9 предположив, что разочаровывающие низкие показатели последних лет имеют важные структурные компоненты, которые могут сделать их еще более продолжительными. Сначала это понятие было доступно только экономистам и политикам сайта , но в апреле 2015 года оно получило широкое распространение благодаря необычному обмену мнениями в блогах между профессором Саммерсом и бывшим председателем ФРС Бернанке, в центре которого снова оказался вопрос о балансе между светскими/структурными и циклическими факторами.

За полгода до этого Кристин Лагард, глава Международного валютного фонда и бывший министр финансов Франции, решила использовать более приземленный термин. Во время презентации на ежегодных собраниях МВФ и Всемирного банка в Вашингтоне она назвала новое нормальное явление "новой посредственностью". 10

Как бы его ни называли, этому необычному и тревожному явлению предлагаются различные объяснения - от трудностей выхода из ловушки ликвидности и сложных аспектов балансовых рецессий до изменения тенденций в производительности труда, недостатка инвестиций в инфраструктуру, влияния долговых нагрузок, демографии и "гонки с машинами". Все это факторы, которые, во-первых, удерживают фактический рост ниже потенциала экономики, а во-вторых, снижают будущий потенциальный рост. Также предпринимались попытки формализовать некоторые из этих факторов с помощью комплексных аналитических моделей секулярной стагнации, в том числе Гаути Эггертссоном и Нилом Мехротой, которые предложили проницательную новокейнсианскую модель "перекрывающихся поколений". 11

Опираясь на идеи Элвина Хансена, выдающегося американского экономиста, эти два экономиста иллюстрируют, почему обычные механизмы самокоррекции не могут обеспечить должного восстановления экономики. 12 В основном это связано с переизбытком сбережений, который возникает в результате постоянного шока от сокращения долговой нагрузки, замедления роста населения и увеличения неравенства. Таким образом, рост неоднократно сдерживается, и экономика может оказаться в "длительном спаде... в котором обычные экономические правила оказываются поставленными с ног на голову". Гаути Эггертссон и Нил Мехрота показывают, почему "постоянный спад возможен".

Трудности, с которыми сталкивались отдельные экономики внутри страны, усугублялись глобальным взаимодействием, в том числе трудностями в согласовании различных национальных условий и подходов. В октябре 2010 года, вскоре после того, как тогдашний председатель ФРС Бернанке дал сигнал о новом этапе активности ФРС, Мартин Вулф писал в Financial Times: "США стремятся навязать свою волю с помощью печатного станка. США так или иначе выиграют эту войну: они либо раздуют остальные страны мира, либо заставят их номинальные обменные курсы подняться по отношению к доллару" 13 Либо экспериментальная стимулирующая политика ФРС послужит примером для других стран, которым они немедленно последуют, либо она станет исключением, тем самым заставив доллар ослабнуть по отношению к другим валютам и позволив США украсть рост у других стран.