Смелые и новаторские вмешательства центральных банков спасли мир от поистине ужасного исхода - такого, который опустошил бы нынешнее поколение и сильно подорвал бы благосостояние будущих. Поэтому после того как центральные банки подверглись наказанию за надзор за крайне безответственной банковской системой, их авторитет и репутация постепенно восстановились. В конце концов, они спасли мир от ужасной катастрофы.

Центральные банки также выиграли время для политиков, чтобы взять себя в руки. Руководствуясь огромными ставками, мировые лидеры собрались в Лондоне в апреле 2009 года на саммите G20, который, я готов поспорить, будет охарактеризован в учебниках истории как прекрасный пример эффективной координации глобальной политики. Вместе G20 взяла на себя обязательство поддерживать политику центральных банков усилением фискальных мер и расширением многостороннего финансирования.

После того как надвигающаяся опасность многолетней мировой депрессии была предотвращена, мировая экономика начала выздоравливать. По невиданному ранее сценарию этот процесс восстановления возглавили системообразующие страны с развивающейся экономикой. Вместо того чтобы быть полностью уничтоженными коллапсом в западном мире - ведь часто говорили, что когда Запад простудится, развивающиеся страны окажутся в больнице, а некоторые страны - в отделении интенсивной терапии, - они возглавили этот процесс. Неожиданно для многих они - и Китай в том числе - стали мощным локомотивом для глобальной экономики, которая все еще была структурно ослаблена перегруженными заемными средствами странами с развитой экономикой.

Действуя смело в темные месяцы, последовавшие за крахом Lehman в сентябре 2008 года, центральные банки не только предотвратили полное экономическое, финансовое и социальное опустошение. Они также написали учебник, который позже, в июле 2012 года, будет вновь применен для предотвращения распада Еврозоны, центрального компонента исторического проекта региональной интеграции Европы.

На этот раз президент ЕЦБ Марио Драги заявил, что центральный банк "готов сделать все необходимое для сохранения евро". 1 Чтобы подчеркнуть и устранить любые возможные сомнения относительно его твердой приверженности "WIT" и ожиданий, он быстро добавил: "И поверьте мне, этого будет достаточно".

Возможно, потому, что финансовые рынки помнили о последствиях режима ФРС "чего бы это ни стоило", слова президента Драги оказались волшебными. Сами по себе они оказались достаточными, чтобы восстановить порядок и вернуть еврозону с грани грязного и дорогостоящего распада. Центральному банку в тот момент не пришлось выделять никаких средств. Вместо этого всю тяжелую работу проделали частные участники рынка.

Этот фокус не просто вернул спокойствие на финансовые рынки, которые были на грани разрушения валютного союза еврозоны. Он изменил иерархию власти в Еврозоне, выдвинув ЕЦБ на лидирующие, если не доминирующие, позиции. Действительно, как отмечают Джек Юинг и Биньямин Аппельбаум, два авторитетных финансовых журналиста из The New York Times, "по некоторым меркам, г-н Драги находится на пике своей власти. Пользуясь моральным авторитетом, который он приобрел после того, как успокоил рынки и вытащил еврозону с края пропасти своим обещанием "сделать все, что потребуется", он контролирует расширение юрисдикции Европейского центрального банка". 2

Несомненно, центральные банки зарекомендовали себя как эффективные антикризисные управляющие. Более того, в условиях, когда после Лондонского саммита политики, казалось, потеряли ориентацию, поскольку самые экстремальные аспекты кризиса отступили, эти монетарные институты стали не только эффективными, но и единственными субъектами, определяющими политику. Они, как отметил губернатор Нойер, были "единственной игрой в городе". Но вместо того, чтобы вызывать безграничное ликование, эта политика доминирования со временем стала поводом для беспокойства (для меня и других).

То, что задумывалось как временная интервенция, в итоге продлилось гораздо дольше, чем кто-либо предполагал, включая самих центральных банкиров. Восстановление экономики постоянно не оправдывало их ожиданий, что усугубило опасения не только по поводу эффективности, но и по поводу самого процесса выхода, включая управление рыночными ожиданиями, сохранение больших балансов центральных банков и координацию всего этого с другими государственными органами (особенно фискальными). 3

Эти опасения были прямо выражены в годовом отчете Банка международных расчетов (известного как центральный банк центральных банков) за 2014 год, когда в нем говорилось о перспективах "неровного выхода", поскольку центральным банкам "трудно обеспечить плавную нормализацию". 4 И это подтвердилось несколько месяцев спустя, когда в январе 2015 года Швейцарский национальный банк вышел из соглашения о валютной привязке, призванного снизить подверженность Швейцарии кризису в еврозоне.

Вместо того чтобы перейти от финансовой нормализации к полному восстановлению, Еврозона застопорилась в "зоне нескольких 1 процентов" - низкий экономический рост в 1 процент, "низкая инфляция" в 1 процент и более общая для развитых стран мира проблема, когда 1 процент населения забирает себе подавляющую часть доходов и богатства.

Для тех, кто осознавал, насколько близко регион подошел к серьезной финансовой фрагментации и экономическому краху, эта зона в 1 процент казалась не такой уж плохой. Однако чем дольше европейская экономика оставалась в ней, тем выше становились риски, грозящие новой рецессией, большой структурной безработицей, дефляцией, политическим экстремизмом и риском для социальной структуры.

Поскольку другие политические структуры упорно медлили с ответом, у ЕЦБ не оставалось иного выбора, кроме как решиться на экспериментальную политику. В июне 2014 года он вошел в историю, сделав то, что не делал ни один центральный банк за пределами крупного финансового кризиса, - понизив ставку по банковским депозитам до отрицательного уровня. В январе 2015 года ЕЦБ пошел еще дальше, взяв на себя обязательства по масштабным покупкам рыночных ценных бумаг, что увеличит его баланс на 1 триллион евро.