Шрифт:
Глава 2
.
Что я видел
На что похожа сцена массового убийства? Люди часто описывают ее как "неописуемую". Но это неправда. Здесь просто воняет смертью. Вы можете почувствовать смерть. Вы можете видеть смерть. Хуже всего то, что вы чувствуете запах смерти.
Русский еврейский писатель Василий Гроссман (1905-1964) был не только журналистом, но и романистом. И как журналист он освещал все. Он участвовал в битве за Сталинград и был первым журналистом, проникшим в нацистский лагерь смерти Треблинка. Треблинка не была концентрационным лагерем. Это был лагерь смерти. План состоял в том, чтобы уничтожить всех сразу или почти сразу после прибытия.
В июле 1944 года, войдя в город вместе с русской армией, даже повидавший все Гроссман был потрясен. Он увидел сцену, которую нацисты пытались скрыть и лишь частично преуспели в этом. И он был одним из первых, кто понял, что там произошло. Среди множества захватывающих подробностей его рассказа - описание остатков жизней, которые все еще лежали на земле. Золото и драгоценности еврейских мертвецов или тех, кто скоро умрет, были тщательно собраны с их тел. Даже самый жалкий кусочек жизни, пусть и не имеющий ценности, мог быть взят, если он казался убийцам полезным. Гроссман описывает, как на земле до сих пор валяются бумаги, в том числе личные документы.
Он пишет: "Удивительно то, что свиньи использовали все, даже бумагу и ткань - все, что могло пригодиться кому-либо, было важно и полезно для этих свиней. Только самое ценное в мире - человеческая жизнь - было растоптано их сапогами "16.
Нир-Оз также был местом ужасной резни, не такой масштабной, как в Треблинке, но, как и в Треблинке, трудно понять, как ходить по этой земле.
Это была относительно бедная, но в то же время красивая община. Утром 7 октября там проживало около четырехсот человек. В небольшой общине, где все друг друга знают и знают, что происходит в соседнем доме, за несколько часов исчезло более четверти населения: их либо зарезали, либо увезли в Газу. Четверть кибуца исчезла в один миг.
Пока кровь была еще влажной, Рон Бахат показал мне руины своей общины. Рон - пятидесятисемилетний мужчина, муж и дедушка.
7-го числа он готовился отметить праздник со своей семьей, включая жену, двух дочерей и собаку. Они услышали сирены в 6:30 утра и узнали красный сигнал тревоги, который сработал. Вскоре после этого Рон получил информацию о том, что в его кибуце находятся террористы. Рон понял, что ему придется не просто завести семью в безопасную комнату, но и найти способ ее запереть. Он вышел на улицу, взял веревку и попытался привязать ручку изнутри. Ему и его семье предстояло провести в безопасной комнате почти десять часов. Все это время они слышали, как вокруг них бегают люди, как в них стреляют, как пытаются проникнуть в их дом, как разбивают окно безопасной комнаты и пытаются убить всех, кого он знал. Когда он услышал стрельбу за домом, у него возникло одно непреодолимое, ужасное чувство - осознание того, что все, кто был возле их дома в то утро, хотели их убить. Что люди, наводнившие их общину, "пришли сюда, чтобы убить нас".
Рон и его семья слышали шум весь день. Это было ужасно. Весь день, пока он и его семья укрывались, они слышали, как люди входили в дома своих соседей и резали или похищали всех, кого могли найти. Когда мы обходили обугленные останки их общины, он сказал, что, возможно, пострадал "каждый второй дом". Он повел меня в дома людей, которые были его соседями. Почти в каждом случае мы оказывались в "безопасных комнатах". Как показали следы на полу, стенах и дверях, в каждом доме истории соседей Рона заканчивались именно здесь - люди отчаянно пытались удержать дверные ручки закрытыми. С одной стороны в то утро были террористы ХАМАС. С другой - люди, иногда в одиночку, отчаянно пытавшиеся их не пустить.
Мы стояли в одной из этих комнат. Что здесь произошло? Это был один из его соседей, который "не смог удержать дверь". Община обнаружила кровь на полу. Армия нашла их тела на земле за пределами кибуца.
Мы отправились в дом восьмидесятидвухлетней матери Рона. В то утро она была со своей сестрой и двумя двоюродными братьями Рона. Им удалось удержать дверь. Рон сказал: "Если вы не смогли удержать дверь, значит, вы не с нами".
В соседнем доме жила семидесятичетырехлетняя Браха Левинсон. Ребенок, переживший Холокост, она была одна в доме, когда туда ворвались террористы. Мы стояли в безопасной комнате, где она спряталась. У нее не было возможности придержать дверь. Террористы отобрали у нее телефон и записали ее убийство. Затем с помощью телефона они разместили на ее странице в Facebook видео, на котором она лежит в луже собственной крови, а над ней стоят ее убийцы. Это видели все ее родные и друзья. Затем террористы подожгли дом. Потребовался месяц, чтобы опознать ее обугленные останки.
Все дальше и дальше. Дом семьи Кацир, где семидесятидевятилетний Рами был найден мертвым, а его жена Ханна похищена в Газу. Дом Адины и Саида Моше, в дверь сейфа которого снова стреляли. Внутри все стены были испещрены следами выстрелов. Рон нашел тело Саида на полу. Его семидесятидвухлетняя жена была похищена в Газе. Дом семьи Шалев был сожжен до неузнаваемости и все еще дымился. Жена была на экскурсии в Египте, поэтому Давид (тоже сын переживших Холокост) остался дома один с сыном Талем, который приехал навестить отца и был там, когда в дом вошли террористы. "Мы нашли останки здесь", - сказал Рон с ужасной усталостью. "Оба. Отца и сына". Крыша рухнула, и, пока мы карабкались среди обломков, Рон показал, где они нашли одно из тел - снаружи, а другое - в безопасной комнате.
Дом за домом - в каждом была своя история. У семьи Мандер были похищены четверо членов. Рой, большой поклонник футбольного клуба "Ливерпуль", был найден здесь убитым. Две маленькие дочери семьи Мозес были взяты в заложники. Из всех домов в общине было, пожалуй, четыре, в которые террористы вообще не заходили. В одном из них они взяли мопед, но не вошли внутрь. Или взяли что-то из сарая, но не вошли. Везде остальная история была вариацией одной и той же. Убитые, пропавшие без вести, люди, которых, как надеялись жители, взяли в заложники. Были дома со следами взрывов, в которые бросали гранаты. Дома, в которые стреляли из РПГ. Дома, где в дверь безопасной комнаты был заложен заряд, чтобы взорвать ее. А сама комната изрешечена пулевыми отверстиями. Я спрашиваю, что это за кровавый след в одном из домов. "Ада Саги, - говорит Рон. Они ранили ее, а потом вытащили. "На стене видны следы того, что она пыталась удержать себя". По всей стене виднелись покрытые кровью отпечатки ее рук, следы ногтей и пальцев. "Видно, что она пыталась удержать себя, чтобы они не забрали ее". Аде было семьдесят пять лет.