— Эля, ты уже знаешь?

— Мне ли не знать, — переходит она на знакомый ворчливый тон. — Вся Академия гремит. Ко мне и гномы, и полуэльфы уже за новостями прибегали. А какие новости, если ты не заходишь?

— Значит, не знаешь, — понимающе киваю я.

И рассказываю ей о том обвинении, которое выдвинули против меня лорд Варгус и Кайра. Утаиваю только то, что никто, кроме меня и Кестера, не знает, а именно: подслушанный разговор и вылитый мною стакан с зельем.

Гнома слушает, не перебивая, только выражение её подвижного лица меняется. На нём отражается вся гамма чувств: изумление, негодование, радость, возмущение. А у меня на душе теплеет. Я чувствую себя с ней как с лучшей подругой, которой можно доверять и с которой можно поделиться переживаниями. Не всеми, конечно. Про Кестера я ни гу-гу.

— А я-то думала, что Кайра просто ревнует, — задумчиво изрекает Эля, когда я заканчиваю свой рассказ. — Она такую истерику закатила, когда Лили к ней полезла с расспросами. Я ещё подумала, что как-то слишком бурно для обычной ревности.

Ревность у меня нет желания обсуждать. И я спешу перевести разговор на другое.

— Эля, мне во время ритуала форму повредили. На мне сейчас чужая куртка.

— Ерунда, — отмахивается гнома. — Я уже получила у коменданта новенькую форму.

Она открывает шкаф и с гордостью демонстрирует мне форму с таким же знаком, как у адептов боевого факультета: двумя скрещенными мечами.

Внутри меня что-то ёкает. Кажется, только сейчас я окончательно осознаю, какие перемены произошли в моей жизни. Теперь я не целительница, а адепт самого элитного факультета Академии. Волны неуверенности и смятения окатывают меня. Опираюсь рукой о стену. Сквозь шум в ушах пробивается встревоженный голос Эли.

— Ты чего? — Гнома помогает мне добраться до кресла. — Так побледнела? Не бойся. Ты очень необычная, я это сразу почувствовала. У тебя всё получится.

Моих губ касается краешек стакана. Выпиваю залпом всю воду.

Я справлюсь? Ох, не уверена. Но я буду очень стараться.

— А сейчас тебе лучше отдохнуть. Я бы просто поспала на твоём месте.

Хороший совет. Взяв с Эли обещание, что она разбудит меня за полтора часа до ужина, я в изнеможении опускаюсь на кровать и засыпаю мгновенно и без сновидений.

За час до назначенной Кестером встречи я выхожу из женского крыла в штанах для тренировки и в свободной тёмной рубашке, скрывающей мои формы. По крайней мере, мне кажется, что выступающие части тела спрятать удаётся. Мои волосы собраны в хвост и скручены в пучок на макушке. Подобные причёски в нашем приюте носили самые старые учительницы. Наружу не торчит ни единого волоска. Надеюсь, сейчас я выгляжу максимально непривлекательно.

Кестер уже стоит на крыльце в обществе Кайры. В отличие от меня, она выглядит сногсшибательно: расстёгнутые верхние пуговки на блузе, форменная юбка с разрезом на бедре. Контраст очевиден. Пусть так и будет.

Первое побуждение заявить: «Ну если ты занят, то я могу и сама сходить, только направление покажи». Но это будет выглядеть как намёк, что пора прервать разговор с Кайрой. Очень по-женски и очень стервозно. Сбежать обратно, пока меня не заметили, тоже не вариант, получится по-детски. Он ведь пришёл, и нам действительно надо идти… если только он не врёт, что это необходимо именно сейчас.

А как поступил бы на моём месте Фергус? Наверное, бесцеремонно хлопнул бы его по плечу? Не вариант.

Поэтому я стою и в нерешительности мнусь на месте. Естественно, меня замечают. И не Кестер, который стоит спиной ко мне, а Кайра. Губы соседки растягиваются в приветливой улыбке так, словно она встретила лучшую подругу:

— Амелия, — чуть сконфуженно говорит она. — Я бы хотела извиниться. Мне в голову не могло прийти, что ритуал мог выбрать девушку, а не парня. Вот и померещилась всякая чушь.

Кайра касается кончиками пальцев запястья Кестера и легонько поглаживает его руку.

— Ты должна понять, я просто очень переживала за Кестера. Для него этот ритуал так важен.

— Но после проверки, надеюсь, ты убедилась, что Мели ни при чём? — спрашивает Кестер.

У Кайры дёргается уголок рта, но улыбка остаётся всё такой же приветливой, и, что ещё удивительнее, в глазах раскаяние, похожее на настоящее.

— Да. Мне очень жаль.

Вот уж не сомневаюсь: ей жаль, что пришлось в этом убедиться. Но Кайра тут же поправляет себя:

— Мне жаль, что я плохо подумала о тебе, Амелия.

— Я рада, — сухо отвечаю я.

Расшаркиваться желания нет.

И вообще, судя по тому, как Кайра себя ведёт, Кестер не расспрашивал её о том, подливала ли она сама ему зелье. Бережёт свою девушку? Списал это на её заботу о нём? Или же просто не поверил мне?

— На будущее, Кайра, запомни, причинить вред напарнику — это причинить вред мне, — строго говорит Кестер.

— Прости, Кес, я уже всё поняла. — Кайра вцепляется в его руку. — Может, вечером сходим в город, в наше любимое кафе?