И он ещё будет удивляться, что без него всем хорошо?! Он?! Старый мудила, эгоист, неудачник, блядун, алкаш и похуист?! Он будет Пашку обвинять в убийстве после того, как малолетнему сыну всадил бухой в живот отвёртку?!

Дали дракона и «хе».

Да ни за что Пашка его по своей воле не вернёт, блин, даже перепрошитого! Всё равно всегда будет помнить, какой тот был! Всегда! Не надо Пашке таких предложений!

Туда ему и дорога!!!

Зубы скрипнули.

За каким-то фигом в башку с другого бока забрались мысли о гадалке и невменяемых суммах, которые та запросила невесть за что. За то, чтобы вытащить младшего Соколова из «болота».

Мутная странная бабка вызывала не доверие, а тревогу.

Вокруг Островской начали умирать близкие люди. С Пашкой такого не может произойти? Не выйдет, что он обозлится на Серёгу, пожелает тому сгинуть, а брат попадёт под КАМАЗ?

А если притихшие ангелы там признают весь замут с «Дополненной реальностью» левым, и Пашка вообще вдруг станет обычным, он сможет-то нормально жить? Хочет он нормально жить?

По крайней мере, отца на глазах не будет.

Не вернут же они прошлое?

Или могут?

А если всё станет как в день, когда скачалась игруха?

Волосы на руках встали дыбом, острыми пупырками поднялась гусиная кожа.

Нет, так не надо! Так ему точно не всралось!

Прежнюю мамку-невменько и батю-придурка в довесок к полному пиздецу в школе и в жизни! Сейчас, конечно, тоже пиздец. Но хотя бы есть какие-то ресурсы.

Прилетело ещё две «хе» за неуважение к предкам.

Но за что их, не подлампиченных, уважать?!

Новый пуш с «хе».

Нет, пора завязывать тут с анализом. Пашке позарез надо выговориться и отвлечься.

Когда Женя возвращается?

Он решительно встал, сгонял в магаз у её дома за паком колы и двумя бутылками вискаря, потом написал в довесок к воцапному сообщению записку, выбрал из двух комнат одну наугад, только дверь не закрывал (а то вдруг это не та комната, и Женя его вообще не заметит, как придёт?), лёг и загрузил графу с энергией в своём инфо, мечтая, как, проснувшись, будет всю ночь бухать вискарь с колой и трындеть с Женькой, а может, и поможет той потом не стать ангелом посредством прелюбодеяния… Терь это даже не измена истеричке-Пионовой.

И пусть призрачный батя, сколько хочет, маячит дома и несёт свою муру о том, как все не правы вокруг. Теперь-то, когда его неслышно, это вообще очень тупо…

Да его в такой форме никто и раньше не слышал никогда, придурка.

Мать кивала, а делала всё по-своему.

Пашка боялся и ненавидел.

Серёга, вон, оказалось, тоже презирал.

Даже блядина у него на кабаниху лопатомордую похожа…

Разбив три «хе» подряд на звёзды, Пашка решительно сместил ползунок энергии на ноль и отрубился.

Снилось, что он пропал без вести пять лет назад. Наклацал что-то не то в своём чудо-телефоне и перепрыгнул одним днём из 2018 года в 2023-й. А для всех, кого знал, вроде бы исчез просто. А потом появился со своими укорами.

— Ну и чё ты мне предъявляешь, Пашок? — поднял брови сотканный сном Толик. — Ты так-то с третьего класса со мной дружил, только когда тебе надо было. А когда не надо — забивал. Ты как приложение своё скачал, почти и перестал со мной тусить. Что меня удивить должно было? Что ты из Пензы свинтил и забыл про всех? От тебя не удивило, знаешь ли. Давай, припомни-ка. Когда я с ранцем этим и видосом попал, ты отморозился от меня. Когда я в седьмом классе корью заболел, ты отморозился от меня. Когда физичка мне семестр не закрывала и я пол-лета к ней шастал, ты, мало того, что отморозился, ты ещё и, блять, претензии имел, что мы из-за этого поход просрали. Когда меня гопнули Абдуловские в девятом классе, ты так-то даже порадовался, потому что завидовал моим гаджетам. И чё, полез разбираться? Нет, сказал, что они сильнее, и тебя тоже постоянно нагибают так-то. Ты, Пашок, всегда о своей жопе думаешь в первую очередь, а я для тебя был удобный. Или неправда? А потом стал никакой, потому что у меня игры нет. Ты себе новых друзей завёл и с ними развлекался. Потом свинтил. И чё? Вообще неудивительно.

— Ну а что мне о тебе вспоминать было? — поднимала брови Люся. — Я тебе прямо сказала: мне нужен близкий человек и доверие. Ты внял и испарился. Или мне надо было истерить и присесть на антидепрессанты? Или что? Ты, Паш, что вообще именно ради меня делал, пока мы встречались? Ты хотя бы помнишь, что мне интересно, что я люблю? Ты мне цветы дарил, чтобы я тебе в рот заглядывала и круто про тебя всем рассказывала. В кафешки водил не чтобы я порадовалась, а чтобы поняла, какой ты офигенный. Или нет? И вообще, ты вокруг меня прыгал, только пока боялся, что я исчезну, пока не верил, что мне нравишься. А тебе хотя бы немного было интересно, что для меня важно, чего я хочу, чего я боюсь, о чём мечтаю? Что-то, для себя неудобное и неприятное, ты бы для меня сделал? Хотя бы раз? Да, я забыла. И слава богу!

— Офигеть, братуха, — сложил руки на груди Серёга. — Я дембельнулся только, отец семью бросил. Я грузчиком в ночь работал, а ты спал до обеда и постоянно где-то шлялся или на кровати лежал в телефоне. Ты такой всегда был. Только требовать и умел с родаков. Вечно они у тебя были неправильные, и я хуёвый. В школе хлюпиком ходил: то у тебя бабло отнимут, то жрачку, то рожу начистят. Я тебя пытался как-то в тонусе держать, но хера с два это помогало! Ты мне перманентно завидовал! Хотя мы в равных условиях стартовали. Так это со мной что-то не так или с тобой, а? Потом у меня Юля появилась, а ты свалил. А потом ещё всплыло, что у тебя бабок было немерено, пока мать в жару по двенадцать часов на ногах стояла, а я ночами мешки цементные таскал. Ну прикольно, конечно. И ты ещё удивляешься, что тебя за пять лет тут все забыли? Ну так я тебе скажу: тебя раньше забыли. Тебя как не было толком в семье никогда, так и не стало. Увалень с кровати в углу только и пропал, а так никаких перемен. Даже и радость, что кормить тебя стало не нужно и шмотьё покупать.