Глаза герцога прищурились.

— Что-то из той же области, что и о здоровье папы? — поинтересовался он тихо.

Мне осталось лишь улыбнулся.

— Я правда не могу сказать вам ваша светлость ничего более, даже при всём своём уважении к вам.

Герцогу больше видимо и не нужно было, он покивал, и тут его взгляд остановился на картине, стоявшей на мольберте напротив.

— «Блин».

— Это же Алексо! — он встал с кресла и подошёл ближе к картине, рассматривая капли росы, которые слетали с шерсти отряхивающейся собаки, — это моя собака!

Я вздохнул.

— И мой вам прощальный подарок ваша светлость, который вы увидели раньше времени, — печально заметил я, — я планировал подарить вам его при отъезде. Ну раз уж так случилось, то пожалуйста, возьмите его от меня в благодарность, за ваше гостеприимство и помощь, которую я очень ценю.

Герцог в огромном потрясении рассматривал портрет собаки, точнее её фотографию, если быть совсем уж точными в определениях.

— А, кто художник, сеньор Иньиго? — он потрясённый увиденным, повернулся ко мне, — кто нарисовал этот шедевр? Я знаю всех мало мальки известных художников в городе, но такого качества ещё ни разу не встречал. Видно, каждую каплю воды! Я хотел бы заказать у него ещё нечто похожее!

— Боюсь, он скоро уедет из Португалии, ваша светлость, — улыбнулся я ему, — и сильно не обольщайтесь его мастерством, поскольку это его пока единственная работа в цвете.

Герцог недоуменно посмотрел на меня и тут до него дошло.

— Вы? Её нарисовали вы, сеньор Иньиго? — он даже отшатнулся от картины и его изумлению не было предела.

— Во Флоренции мне было немного скучно, и я попросил нескольких местных художников дать мне пару уроков, — скромно ответил я, — так что не судите меня строго. Я только учусь рисовать.

— Это работа, сеньор Иньиго, самое лучшее, что я видел за всю свою жизнь, — герцог в изнеможении упал на кресло, — это лучший подарок, какой вы только могли мне сделать! Я благодарю вас от всего сердца!

— Это я благодарен вам, ваша светлость, что моя работа вам понравилась, — я ему поклонился, — и рад что так всё случилось.

Афонсу покачивая головой позвал слуг и приказал осторожно забрать картину, выйдя следом за ними, кивнув мне ещё раз в благодарности. Едва он ушёл, как я выдохнул.

— Похоже всё получилось даже лучше, чем я думал Бернард, — я посмотрел на швейцарца.

— Это хорошо, что герцог не видел сколько картин вы порвали, рисуя эту, сеньор Иньиго, — хмыкнул он, — как по мне, они все были превосходны.

— Не подмазывайся Бернард, — улыбнулся я, — мы же уже продлили твой контракт, месячное жалование по нему тебя устроило, чего вдруг ты решил сейчас полизать мне зад? Это нужно было делать три дня назад, когда мы его с тобой подписывали.

— Моя ошибка, сеньор Иньиго, — явно притворно вздохнул он, — если бы я знал, что вы любите лесть, я бы подлизывался лучше, чтобы вы подняли мне за это жалование.

— Ты же знаешь, что это не так, я лишь терплю её, — я пожал плечами.

— А как же сеньорита Паула? — напомнил мне он, — она так старалась облизывать вас вчера, что вы купили ей сразу три дорогущих ожерелья.

Тут он меня уел, я не планировал тратить столь много, но чувство благодарности к девушке, помноженное на то, что она так старалась каждый день мыть меня, одевать, не доверяя это никому из слуг и даже Марте, что я не смог удержаться и правда потратил больше, чем планировал изначально, благо хотя бы деньги на это у меня сейчас были.

— Кстати о покупках, — вспомнил я, — наши темнокожие слуги живут в том доме, где и сеньор Альваро?

— Да, сеньор Иньиго, — кивнул Бернард.

— Похоже настало время поговорить с ними лично, раз теперь я знаю их язык, — хмыкнул я, — ну и к тому же, нам нужно поприветствовать сеньора Аймоне, а главное посмотреть на корабли, ради которых я так старался.

— Согласен, сеньор Иньиго, — утвердительно кивнул Бернард, — позвать Паулу?

— Да, пусть оденет меня, нам нужно сначала в порт.

Я не успел одеться, как Бернард вернулся в комнату вместе с сияющим, словно новенький, только что отпечатанный золотой, рыцарем-госпитальером.

— Сеньор Аймоне, а мы как раз собираемся в порт, чтобы поприветствовать вас, — улыбнулся я ему, поскольку одна моя рука была в рукаве кафтана, а вторую, Паула старательно заталкивала во второй.

— Ах, сеньор Иньиго! — рыцарь несколько раз перекрестился, — мы все молились за вас каждый вечер, когда шли сюда. Это чудо, а не корабли! Я и капитаны просто в восхищении от них!