Я сказал: «Нет, я не откажусь. Это все происки Мары. Мара мешает хорошим начинаниям. Он всегда создавал препятствия, даже перед Буддой. То, что происходит сейчас, — тоже козни Мары. Я не подчинюсь ему. Вы следуете Маре, но я — нет! Я хочу быть монахом!». К счастью, на третий раз все удалось. Церемония состоялась ранним утром 3 марта 1911 года.

В то время в нашем монастыре проходил фестиваль, который длился две недели. Торжества были приурочены к тому, что мой отец построил святилище и установил в нем семь больших статуй Будды. В благоприятное время по шри-ланкийскому обычаю провели церемонию рисования глаз. Для этого мой отец и устроил фестиваль, который длился две недели. На фестиваль собралось множество монахов и мирян, в храм стекались процессии из отдаленных деревень. Тысячи и тысячи людей играли и танцевали на этом фестивале — это был очень большой праздник. В это же время меня приняли в буддийскую монашескую общину.

Мой отец сомневался, что я смогу продержаться монахом долго. Вечером того самого дня, когда меня приняли в общину, мы с еще одним молодым послушником готовили чай для монахов, которые пришли на фестиваль. Когда проходит такой фестиваль, его посещает множество монахов. Пока мы готовили чай, другой монах сказал мне: «Все эти люди думают, что ты не продержишься здесь долго». Я спросил: «Почему?» — «Я не знаю, но, наверное, дело в том, что ты злишься и ссоришься с людьми». — «Достопочтенный господин, что же я могу поделать? Я вспыльчив по натуре. Я очень быстро выхожу из себя и затеваю ссору. Как мне прекратить это?» Тогда этот монах дал мне совет: «Ты не должен сердиться. Иначе какой смысл быть монахом?» Он взял с меня слово: «Пообещай мне сейчас, что ты не будешь гневаться». Он был очень дружелюбен со мной и просил пообещать ему никогда не злиться и не показывать свой гнев. Я долго думал, но в конце концов сказал: «Хорошо, я обещаю». — «Ты уверен?» — «Уверен. Я не покажу своего гнева, что бы ни происходило».

После этого мы каждую ночь встречались на кухне, чтобы приготовить чай, и он напоминал мне о моем обещании. Фестиваль длился около двух недель, и каждую ночь он напоминал мне об этом. Когда торжества подошли к концу, начались наши занятия с учителем, и он часто повторял мне, что нельзя злиться. Время от времени приходил мой отец и наедине говорил с моим наставником. Я стоял за дверью и слушал, о чем они беседовали. Мой отец спрашивал учителя: «Как дела у нашего послушника?» Учитель отвечал: «Он очень спокоен и ведет себя хорошо. Он послушно делает все уроки». Жители деревни тоже приходили в храм и спрашивали обо мне. Я слышал, как учитель говорил им: «Он очень спокоен, послушен и усердно учится».

И каждый раз учитель говорил обо мне хорошо. Тогда я подумал: «Я не должен вести себя так, чтобы он мог сказать обо мне что-то плохое. Надо постараться, чтобы он всегда говорил обо мне только хорошее». Я научился контролировать себя. Я изучал Дхарму и очень добросовестно занимался пали. К восемнадцати годам я уже очень хорошо знал палийский язык. Я мог писать стихи и гатхи на пали. К этому времени я в какой-то степени изучил Дхарму и мог размышлять на основе учения. Каждый вечер мои учители разными способами наставляли меня в Дхарме. Они рассказывали истории о махатеро и бодхисаттвах древности и давали советы. Тогда я стал размышлять следующим образом: если со мной происходит что-то плохое, это моя карма и нет причин злиться. Когда со мной время от времени случались неприятности, я думал: «Это моя карма. Я должен следовать примеру своего учителя, праведного человека». Он сильно изменил меня.

Я закончил свое обучение в 24 года. К этому времени я изучил Абхидхарму и стал хорошим проповедником. Я мог молча переносить любые трудности. Однажды учитель сказал мне: «Ты завершил изучение Дхармы и пали. Ты учил английский в детстве, а теперь настало время усовершенствовать его. Я отправлю тебя в лучший буддийский колледж в Коломбо — в „Ананду“. Там ты улучшишь свой английский». И он устроил меня в колледж. Я изучал английский язык со старшей группой, а по окончании курса меня назначили преподавателем пали и санскрита.

Я преподавал там в течение двенадцати лет. Многие из моих учеников затем стали профессорами и лекторами в разных университетах. Когда мне было около двадцати пяти лет, в 1926 году, я первый встретился с Кришнамурти, и мы подружились. С тех пор я стал известен повсюду: в Индии, на Шри-Ланке и в других странах. Меня приглашали в основном в Индию, а позднее и в Бирму. Вот как прошла моя молодость.

Я покинул колледж «Ананда», потому что один высокопоставленный чиновник из наших мест предложил мне открыть буддийский институт для монахов — пиривену. Пиривена — это школа для монахов, где учат пали и Абхидхарме. Я открыл очень крупное учреждение, в котором обучалось множество монахов. Я преподавал там около тридцати лет. В то время меня назначили главой всех монахов нашего региона. Затем, когда я был в Сарнатхе, в Бенаресе, все монахи Шри-Ланки, представители всех ветвей школы

Амарапура, назначили меня главой монахов Шри-Ланки. Это похоже на титул Сангхараджи в Таиланде. Они попросили меня приехать и вступить в должность. В то время я находился в Индии. Когда я вернулся на Шри-Ланку, я принял этот титул и занимал пост главного монаха в течение семи лет. Затем они переизбрали меня, но я отказался, потому что этот пост ограничивал мою свободу. Я назначил вместо себя другого монаха и ушел. Но я все еще оставался главным монахом в нашей провинции, и меня называли Маханаякой.

В 1954 году меня пригласили в Бирму принять участие в Шестом буддийском соборе. Я работал в комитете по окончательному редактированию Трипитаки вместе с Махаси-саядо и Паравималадхаммой из Таиланда. Я работал там около десяти месяцев, а затем мы приняли участие в первом заседании Собора. Меня приглашали туда и в течение следующих двух лет, а затем меня назначили главой Собора. Это продолжалось три или четыре года.

Мне присвоили титул Агга Махапандита и попросили стать Сангхараджей Шри-Ланки. Я отклонил титул Сангхараджи, потому что был еще молод, тогда как на Шри-Ланке было много монахов в почтенном возрасте. Я не хотел использовать этот титул. Тогда они сказали мне: «Вы будете Сангхараджей Шри-Ланки, пока занимаете пост председателя Шестого собора. Это необходимое условие для работы в качестве председателя». Таким образом, я был Сангхараджей, пока находился на посту председателя. Потом я вернулся на Шри-Ланку.