– Нет, нет, все в порядке.
– Я кивнул в сторону двери.
– Ты можешь идти.

– Хорошо. Всего хорошего.

– Тебе тоже.

Он остановился в дверях.

– Эй, некоторое время назад ты упоминал, что хотел бы показать мне некоторые тропы. В горах. Это предложение все еще в силе?

– Эм, ну...
– Конечно, это было заманчиво, но каждый раз, когда мы дышали одним воздухом, я все меньше и меньше был уверен в своих отношениях с ним, и в том, были ли какие-то сигналы, которые я должен был уловить, или сигналы, которые я подавал непреднамеренно.

Даррен улыбнулся.

– Просто друзья, Сет. Я не приглашаю тебя на свидание.

– Нет, конечно, нет.
– Я тихо рассмеялся, чтобы скрыть смесь облегчения и разочарования.
– Я просто пытался придумать, какие маршруты стоит посетить в это время года. Какой у тебя график на эти выходные?

– Как всегда, занят.

– Да, я тоже.
– Я покрутил на пальце кольцо с ключами, чтобы чем-то занять руку.
– В понедельник?

– Понедельник подходит, - сказал он, кивнув.

– Круто. Встретимся… ну, я думаю, просто зайди ко мне в понедельник утром.

– Можешь дать мне свой адрес?
– он невозмутимо ответил.
– Не совсем уверен, что помню, как туда добраться.

– Умник, - пробормотал я.
– Как насчет того, чтобы прийти в восемь?

– Я буду.
– Он сделал еще шаг и оказался за дверью магазина.
– Спокойной ночи, Сет.

– Тебе тоже.

Я запер за ним дверь на засов. Следующие десять минут или около того я сосредоточился на уборке своего рабочего места. Как только все было убрано, я выключил свет, запер салон и поднялся наверх. Когда я остановился перед дверью своей квартиры, осознание того, что Даррен был рядом, всего в нескольких футах от меня, по другую сторону двери, пронзило меня от основания позвоночника до самых кончиков волос.

Я представил, как иду по коридору, стучу в его дверь и спрашиваю, не нужна ли ему помощь, чтобы смазать татуировку лосьоном. И раз уж я вернулся к нему...

Нет. На самом деле, я был не в настроении для этого. Когда, черт возьми, я был не в настроении заниматься сексом? Очевидно, сегодня вечером. И все же я все еще испытывал искушение пойти к нему. Не хочу, однако, предлагать нам лечь в постель. Я просто… Я просто хотел оказаться с ним в одной комнате.

И еще я хотел оказаться на противоположной стороне планеты от него. Я хотел, чтобы понедельник уже наступил, чтобы мы могли отправиться в поход, и я чертовски надеялся, что в воскресенье вечером в Такер Спрингс упадет метеорит, и мне не придется целый день проводить наедине с ним.

Блядь, я не знал, чего я хотел и почему.

Покачав головой, я вошел в свою квартиру. Я закрыл дверь и прикрыл глаза. Сегодняшний вечер был более странным, чем все вечера, которые мы проводили вместе, и я не мог понять, почему. Почему именно этот вечер выбивал меня из колеи больше, чем в любое другое время, проведенное с ним.

Каждый раз, когда я оказывался рядом с ним, мой мир пошатывался. Я не был уверен, что думать о священнике-гее, который курил травку, время от времени встречался с кем-то на одну ночь, а теперь еще и сделал татуировку. Он бросил вызов всему, что испортило мою жизнь несколько лет назад, и опроверг все доводы, по которым я из чувства самосохранения держал христиан на расстоянии вытянутой руки. Все доводы, по которым я держал его на расстоянии вытянутой руки.

И мои мысли все время возвращались к этой татуировке. К простым словам и цифрам над не таким уж простым крестом с филигранью: Евангелие от Матфея 5:44. и Марка 12:31.

Я знал эти стихи, черт возьми. Я знал их. Но сколько бы я ни перечитывал все Священные Писания, которые еще помнил наизусть, и, вероятно, буду помнить до самой смерти, я не смог вспомнить эти два.

Наконец, я подошел к одному из своих книжных шкафов в гостиной и вытащил пыльную черную Библию, лежавшую между Апокрифами и Кораном.

Я пролистал ее до Евангелия от Матфея и быстро нашел главу и стих из татуировки Даррена, 5:44.
– Но я говорю вам: Любите своих врагов и молитесь за тех, кто преследует вас.

Затем я обратился к Евангелию от Марка и нашел 12:31. Вторая заповедь гласит: Возлюби ближнего твоего, как самого себя. Нет заповеди более великой, чем эта.

Мое сердце упало к ногам. Я закрыл книгу, положил ее на кофейный столик и отодвинул как можно дальше от себя. Едва касаясь ее пальцами, не говоря уже о том, чтобы надавить на нее, увеличивая расстояние. Затем я откинулся на спинку дивана и просто уставился на нее.

Стэнли запрыгнул на диван рядом со мной. Я погладил его, пока он мял подушку и мурлыкал, но я все еще смотрел на эту чертову книгу.

Неудивительно, что я запомнил эти главы и стихи. Они всплыли у меня в голове, но какой-то подсознательный барьер не позволил мне связать их с настоящими словами, потому что я знал их, я знал их хорошо, и это было не то воспоминание, с которым я мог столкнуться, когда рисовал Даррена. Или даже когда я был с ним в одной комнате.