Всего несколько слов, но я почувствовал себя лучше, зная, что я не единственный интроверт в комнате. Постепенно я начал расслабляться. Мне не мешало то, что Джейсон и Адам продолжали подкалывать меня. Майкл, Пол и Ник начали обсуждать эффективность ветеринарной акупунктуры, и я внезапно обнаружил, что сижу рядом с Натаном.

Он был молод и симпатичен, что-то вроде твинка. Я задался вопросом, было ли ему больше девятнадцати, хотя, учитывая тот факт, что Джейсон и его напоил, я предположил, что ему, по меньшей мере, двадцать один. У него были светлые волосы с розовыми отблесками, и он придвинул свой табурет достаточно близко, чтобы я мог разглядеть зеленые глаза за его хипстерскими очками.

– Так какую роль ты играешь в этой маленькой компании? Ты работаешь на Джейсона? – спросил я.

– Нет. Я администратор Майкла в приемной. У него клиника иглоукалывания дальше по улице.
– Он кивнул в сторону Ника.
– И ты. Ты тот человек, который, наконец-то, заполучил самого завидного холостяка Хактауна?

– Н-н-нет. Мы друзья. Вот и все.

Он даже глазом не моргнул, услышав мое заикание, но его глаза расширились от приятного удивления.

– Правда?
– Он придвинулся ближе. Его глаза озорно заблестели.
– Так это значит, что ты одинок?

– Полагаю.

Он рассмеялся.

– Тогда я, пожалуй, принесу тебе еще выпить.

– Нет, спасибо. Думаю, я и так уже выпил слишком много.

Он посмотрел на мою левую руку и слегка нахмурился. Я узнал этот взгляд. Он был не столько встревожен, сколько не уверен, можно ли ему упоминать об этом или нет.

Я подумал о том, что Ник сказал мне за бутербродами в «Вайбе». Большинство людей пытаются относиться к тебе так, как, по их мнению, ты хотел бы, чтобы относились к тебе. История с нападением медведя показалась мне неправильной. Вместо этого я глубоко вздохнул и сказал:

– Синдром околоплодных вод. Я родился без нее.

Он улыбнулся, явно обрадованный, что я заговорил об этом. Он потянулся и положил ладонь мне на плечо. У меня перехватило дыхание. Всю жизнь я скрывал это, и вот уже дважды за один месяц кто-то, кого я едва знал, прикасался к ней не с отвращением, а с нежностью. Я почувствовал, что таю от его прикосновения.

Он наклонился ближе.

– Можно задать тебе грубый вопрос?

– Наверное.

– Ты когда-нибудь, ну, знаешь, использовал ее на ком-нибудь? Я имею в виду, я знаю парней, которым бы это понравилось. Как фистинг, но без кулака.

Мне стоило немалых усилий не разинуть рот от удивления. Я понятия не имел, что сказать. То, что он предлагал, никогда не приходило мне в голову. Я также был удивлен его предположением, что у меня был какой-то сексуальный опыт, не говоря уже о чем-то настолько извращенном. Было приятно осознавать, что из моих пор не сочится кровь двадцативосьмилетнего девственника.

– Ты серьезно?

Он рассмеялся.

– Да. Только не говори мне, что ты один из тех ханжей, которые никогда не смотрят порно.

Я не был таким уж невежественным или наивным, но все же я никогда не видел ничего подобного тому, что он имел в виду.

– У всех, кого я когда-либо видел в порно, все четыре конечности целы.

– Я думаю, ты имеешь в виду «все пять конечностей».

Теперь настала моя очередь рассмеяться. Я был удивлен тем, как легко мне стало смеяться. Как быстро мой дискомфорт по отношению к нему исчез.

– Хорошая мысль.

Он отпустил мою руку и сделал пренебрежительный жест рукой.

– Не волнуйся. Я не буду просить тебя делать это со мной. Это не мое.
– На этот раз он положил руку мне на бедро. Он наклонился еще ближе. Я подумал, не собирается ли он поцеловать меня.
– Уверен, что я не могу принести тебе еще выпить? Или мы могли бы пойти куда-нибудь еще?

Передо мной замаячили возможности. Я мог бы попросить этого парня отвезти меня домой, и я бы больше не был девственником. Это было абсолютно ясно. Я не был уверен, что чувствую по этому поводу. Он был симпатичным, и идея поцеловать его, безусловно, привлекала. Я думал о том, как мы будем прижиматься друг к другу под одеялом, и не мог отрицать, что это заставляло мой пульс учащаться. Но когда я представлял, как я целую, или занимаюсь любовью, или просыпаюсь рядом с кем-то утром, я представлял себе не Натана.

Я представлял Ника .

Я огляделся в поисках него и обнаружил, что он наблюдает за мной с явным неодобрением. Я также был уверен, что он, по крайней мере, немного ревнует.

Я остановил руку Натана, лежащую на моей ноге.

– Думаю, я не так одинок, как хотел показать.

Он рассмеялся, но не с раздражением или презрением, а с искренним пониманием. Он отступил, позволив пространству между нами стать скорее непринужденным, чем интимным.