Тут я окончательно опешила. Вместо простого "спасибо", меня отчитали за то, что я хотела всего лишь помочь. Нет, этого я не хотела спускать даже мальчишке...

– Чего ты ко мне цепляешься?
– в лоб задала я вопрос.

– А чего ты вообще сюда пришла?
– обиженно засопел ребенок.

– Да разве меня кто спросил?
– всплеснула я руками.
– Думаешь, сама напросилась? У нас с твоим хозяином уговор, которого мне тоже придется придерживаться. Но ты и сам знаешь, что я здесь ненадолго, поэтому будь ко мне чуть более благосклонен!

Дьян, неожиданно покраснев, тяжело выдохнул. Нет, судя по выражению его лица, стыдно ему не было. А вот что касается злости...

– Да плевать я хотел, кого хозяин сюда приводит! Только вот если из-за тебя он пострадает... Не знаю, что я сделаю, - вспыхнул мальчик и на миг мне показалось, что в глазах его блеснули слезы.
– У меня нет никого больше, кроме него. А из-за тебя он погибнуть может, если пророчество верным окажется. Не прощу, так и знай!

Последние слова были опрокинуты на мою голову ледяным ушатом. Даже для ребенка это было слишком... Он злился, переживал и виной тому была только я, нежданно негаданно свалившаяся на его голову. Но о каком пророчестве только что хозяин дома, заключив со мной столь шаткий уговор?сказал Дьян? Почему Адриэль должен из-за этого погибнуть? И все ли рассказал мне хозяин дома, заключив со мной столь шаткий уговор?

Так и не закончив уборку, к которой я приступила со всей самоотверженностью, поплелась в свою новую комнату. Теперь казалось, что та крохотная келья, где мне довелось провести столько времени без памяти, была единственным местом, в котором я могла спрятаться от всего, что так неистово терзало. Там я могла укрыться от осуждающего взгляда маленького мальчика, у которого были свои причины относиться ко мне с холодным пренебрежением. Там я могла затаиться до тех пор, пока не вернется Адриэль, чтобы наконец расставить все по местам и убедиться, что мое пребывание здесь, не обернется чем-то ужасным - слишком сильно меня пугали слова Дьяна.

Когда мне все же удалось оказаться у себя, я не придумала ничего лучше, как свернуться калачиком под холодным одеялом. Все же, такое количество каменных стен и полов было трудно протопить, и теперь я по достоинству оценила наши деревянные домишки, в которых никогда не ощущалась зимняя стужа.

– И о чем говорил этот малец...
– бубнила я себе под нос, старательно прокручивая наш разговор в своей ноющей голове.

В какой-то момент мне даже захотелось пойти к нему, расспросить и убедиться, что все это - лишь слова, так неосторожно брошенные ревнивым ребенком. Однако, мне было страшно нарваться на очередной взгляд, полный боли и злости, которыми он наградил меня в самый последний момент.

Я и не заметила, как вскоре уснула. Веки мои вдруг отяжелели настолько, что я даже не старалась их распахнуть, уносимая куда-то далеко в темноту. Мысли, тем временем, стали более тягучими, словно мед, медленно стекающий с ложки.

Изначальная безмятежность сна, в который я так стремительно канула, неожиданно разрушилась непокорным вихрем. Я вновь оказалась в воде, готовая к проведению обряда. Я слышала песню, что теперь слышалась мне не торжественной, а заунывной и печальной, как обычно поют во время ритуала захоронения усопшего. Только вот я точно видела десяток женщин, внимательно взирающих на меня с берега, будто готовые к чему-то страшному и обязательно неизбежному...

– Мама!
– простонала я, наконец выловив из всех собравшихся родной силуэт.

Только вот все мои попытки ринуться обратно к берегу, оказались тщетными. Бурлящая вода, словно живая, не давала мне сдвинуться с места, накрепко впившись в мои лодыжки, будто бы приковывая к себе. Неистовая паника росла внутри, заставляя меня барахтаться на одном месте, как животное, попавшее в смертельную ловушку.

– Матушка! Дай мне руку!
– протянула я ладони навстречу своей родительнице. Однако, мне с трудом удалось узнать даже собственный голос.

А потом я увидела тень. Широкое полотно обрушилось на наши головы тяжелым мраком. Словно туча, сулящая долгий ливень с грозой. Только я прекрасно знала, что последует за этим... Громовой рык, способный сотрясти даже землю. Утробное рычание дикого зверя, пробирающее до самых костей и отрезавшее любые надежды на чудесное спасение... Он пришел за мной.

– Мама!
– с криком вскочила я, с силой сбрасывая с себя одеяло, которое теперь так неприятно липло к коже.

Вся моя одежда была насквозь пропитана влагой, как то бывает во время сильной лихорадки. Сон. Это был всего лишь страшный сон, в котором все мои тревоги ощущались особенно остро, ведь там, в дурманящих видениях, я не могла спрятать их глубоко внутри. Однако, лишь одно заставило меня вновь дрогнуть - звук, щекочущий мурашками затылок, не был частью сна...

Я машинально вскинула голову, уткнувшись взглядом в потолок. Казалось, именно он разделял меня и нечто ужасающее, являясь единственной нерушимой преградой. Интересно, так чувствует себя лесной заяц, когда его норку настигает волк? Вот и я, изо всех сил прижимаясь спиной к стене, с замиранием сердца слушала раздирающий душу вой откуда-то снаружи. А потом раздался стук, заставивший меня вздрогнуть в очередной раз. Входная дверь то была? Или дом начал рушиться?

Громкие звуки, словно что то стремительно падало на пол, не утихали. Только вот как я ни старалась, никак не могла определить, откуда именно доносятся глухие удары, что так пугающе мешались с протяжным скрипом и разрывающими сердце стонами.