Что скажут родители? Что подумают бывшие коллеги? Что он сам будет думать о себе через месяц?

Но странным образом, под всеми этими тревожными вопросами пульсировало новое чувство — предвкушение. Словно он стоял на пороге чего-то нового и захватывающего, чего-то настоящего.

Следующие два дня прошли в суматохе подготовки. Хироши составил список всего необходимого, что нужно было взять с собой для временной жизни у океана. Он был удивлен, насколько короток оказался этот список. Несколько футболок, шорты, плавки, средства от загара, зубная щетка, ноутбук... Что еще нужно для жизни у океана?

Большую часть вещей он решил оставить в своей токийской квартире. В конце концов, это был временный эксперимент. Через месяц-другой он вернется к поискам "настоящей" работы, к своей "настоящей" жизни. По крайней мере, так он говорил себе.

Перед отъездом Хироши позвонил родителям. Он решил не рассказывать им всей правды — только то, что нашел временную подработку за городом, которая поможет ему продержаться, пока он ищет постоянное место. Отец, как ни странно, воспринял новость спокойно.

— Разумное решение, — сказал он. — Лучше иметь какой-то доход, чем никакого. Но не забывай искать настоящую работу, Хироши.

— Не забуду, папа, — пообещал он, чувствуя легкий укол совести от этой полуправды.

Мать была более проницательна:

— Ты звучишь... по-другому, сынок. Более живым. Что бы ты ни делал, это идет тебе на пользу.

Хироши улыбнулся в трубку:

— Я думаю, ты права, мама. Я чувствую себя более живым.

Последний звонок был самым трудным. Хироши долго смотрел на имя Аяко в списке контактов, прежде чем нажать кнопку вызова. Она ответила почти сразу.

— Хироши? — ее голос звучал удивленно и обрадованно. — Наконец-то! Я уже думала, ты пропал без вести.

— Привет, Аяко, — сказал он, внезапно ощутив, как сильно скучал по ее голосу. — Извини, что не отвечал. Было... много всего.

— Понимаю, — в ее голосе слышалось сочувствие. — Как ты? Нашел что-нибудь?

— Вроде того, — Хироши замялся. — Я уезжаю из Токио на какое-то время. Нашел временную работу у океана.

— У океана? — удивилась Аяко. — Ты? Мистер "Я-никогда-не-хожу-в-отпуск"?

Хироши засмеялся, признавая абсурдность ситуации:

— Да, я тоже удивлен. Но... мне нужна эта перемена, Аяко. Нужно время, чтобы понять, чего я действительно хочу.

Последовала пауза, и когда Аяко заговорила снова, ее голос был мягче:

— Я рада за тебя, Хироши. Правда. Ты всегда был таким... зажатым. Всегда пытался быть идеальным для всех, кроме себя. Может быть, это именно то, что тебе нужно.

— Спасибо, — искренне сказал он. — Это много значит для меня.

— Когда вернешься, мы должны встретиться, — сказала она. — Я хочу услышать все о твоих приключениях у океана.

— Обязательно, — пообещал Хироши, хотя странным образом перспектива возвращения в Токио уже казалась далекой и туманной.

Понедельник наступил ясным и солнечным, словно сама природа одобряла его решение. Хироши прибыл на станцию рано утром, неся небольшой рюкзак со всем необходимым. Кейта встретил его на платформе, сияя своей обычной широкой улыбкой.

— Охайо, городской парень! — он хлопнул Хироши по плечу. — Готов к своей новой жизни?

— Честно? Не уверен, — признался Хироши. — Но я здесь, и я готов попробовать.

Они направились к гостевому дому Мичи и Джина — старому традиционному зданию, стоящему на холме с видом на океан. Комната, которую они подготовили для Хироши, была маленькой, но уютной, с окном, выходящим прямо на воду.

— Это не токийская квартира, — сказал Мичи, показывая ему комнату, — но вид намного лучше, чем на небоскребы, не так ли?

Хироши подошел к окну и глубоко вдохнул океанский бриз. Внизу расстилался пляж, где уже начинали собираться первые серферы дня, а дальше — бескрайний горизонт, где небо встречалось с водой.

— Намного лучше, — согласился он, чувствуя, как напряжение последних недель начинает отпускать его.

Его новая работа оказалась одновременно проще и сложнее, чем он ожидал. Проще — потому что основные обязанности были несложными: встречать клиентов, помогать им подобрать доски и гидрокостюмы, объяснять базовые принципы серфинга. Сложнее — потому что это требовало совершенно иных навыков, чем те, которые он развивал годами в корпоративном мире.

Вместо презентаций и стратегий он теперь учился понимать людей на более простом, непосредственном уровне — их страхи, их радости, их маленькие победы. Вместо офисной иерархии и корпоративной политики он погрузился в простую, прямолинейную жизнь, где уважение зарабатывалось не титулами, а искренностью и трудом.