У самой же в душе бушевала буря. Она не знала, как реагировать правильно, поэтому реагировала честно. В первое время был шок, потом – чувство вины. Лина не врала себе, причинно-следственная связь нарисовалась сразу и четко: она пожаловалась куколке, та решила проблему. Похоже, иного выхода не было. Инна Петровна разрушила бы семейную жизнь Лины, и предотвратить это можно было единственным способом.

Вина постепенно таяла, сменялась чувством удовлетворенности. Сколько веревочке ни виться, конец будет. Сколько можно было гнобить безответную сноху? Инна Петровна, грубо говоря, долго нарывалась – и в итоге нарвалась.

Был бы у Лины отец, заступился бы; была бы мать, не дала бы в обиду.

А в отсутствие родных нашлась иная заступница. Инна Петровна и не догадывалась, что выбрала добычу не по зубам. Поделом ей.

Успокоив свою совесть, Лина стала радоваться. Одни они теперь с Димой. Никто не будет вмешиваться, выносить мозг, попрекать. Заживут! Будет Лина одна в доме хозяйка. Заведет свой уклад, уют наведет по-своему.

Однако все не очень-то складывалось.

Дима был не просто убит горем и мрачен, он огрызался на жену, замыкался в себе, все время думал о чем-то, а под конец, ближе к сороковому дню, начал поговаривать, что Лина неправильно скорбит по его матери.

– Мама всю себя нам отдавала, всей душой любила тебя, а ты… Холодная, как рыбина. Для вида ходишь с кислым лицом, а сама даже и рада! Думаешь, слепой, не вижу? Не знал бы, что мама от сердца умерла, так и подумал бы… А может, ты ее довела, расстроила чем-то!

Он проговаривал это в разных вариациях, не слушал оправданий, объяснений. Чем больше Лина пыталась уверить его, что тоже скорбит и переживает, что любила «маму» и ничем не огорчала, тем фальшивее это звучало.

Дима уехал. Впервые они попрощались, как малознакомые люди. Точнее, Лина попыталась обнять, поцеловать мужа, но он отстранил ее и сел в такси. Слезы на лице жены не смягчили его сердца.

Лина думала, что, оставшись в квартире одна, она будет спокойна и счастлива, станет с радостью ждать мужа, но было ей тоскливо, хоть плачь. Призрак свекрови не беспокоил, не бродил по квартире. Никакого страха Лина не испытывала, но постоянно плакала из-за того, как сухо общался с ней муж. Сам не звонил, отвечал отрывисто, писал формально. Расстояние, разделившее их, не помогло ему понять, что он все так же любит Лину, что пора перестать дуться не пойми из-за чего, накручивать себя.

Куколку Лина продолжала кормить, но просьбами не беспокоила. Однако в итоге, когда до возвращения Димы оставалось несколько дней, не выдержала. Как представишь себе его отрешенное, замкнутое, суровое лицо, жить не хочется.

Лина страстно желала, чтобы муж стал любящим, ласковым, заботливым. И, держа в голове эту мысль, она произнесла свое привычное: «На, куколка, покушай да моего горя послушай», излила душу и оставила куколке угощение.

Возвратившись, муж крепко обнял Лину еще на пороге. Долго целовал, говорил, что скучал. Она млела, но вместе с тем точило ее беспокойство. Что-то было не так. Дима обычно вел себя иначе. Нет, так ей даже больше нравилось, но разница все же тревожила.

Пройдя в квартиру, муж сразу направился к тумбочке, где Лина хранила куколку, как будто точно знал, что и где искать. Вытащил, повернулся к жене и широко улыбнулся.

– Не нужна она тебе больше, Лина, – сказал он, взял и переломил куколку пополам. – Не горюй, нет в ней больше силы.

Подошел к Лине, привлек к себе.

– Сила во мне, верь. Славно будем жить, женушка. Я всегда выслушаю и отведу от тебя любое горе.

Тот, кто занял место Димы, не прокомментировал всё куколкино заклинание, но Лина поняла: что бы он ни любил «кушать», придется кормить досыта. Только вряд ли это молоко или мармелад.

Лина еще не осмыслила, хорошо это или плохо, пугает ее то, что произошло, или нет, волнует ли, куда делся настоящий Дима…

Лишь поняла, что невольно пробудила к жизни нечто мощное, неведомое и не очень доброе. Оставалось лишь надеялась, что прибывшее в мир существо окажется благодарным, благосклонным к ней и щедрым.

Она улыбнулась и обняла его в ответ.

Сергей Сергеевич Трофимов почувствовал, что устал сидеть, встал из-за стола и с наслаждением потянулся. Ноги затекли, спина ноет, шея деревянная – надо бы на массаж походить, давно не был. А еще в бассейн или в зал тренажерный, жена Марина все уши прожужжала, что надо заботиться о своем здоровье. Конечно, надо. Тем более что здоровье, можно сказать, визитная карточка доктора Трофимова.

Он окинул взглядом кабинет: не слишком большой, но вмещающий все, что нужно, обставленный с ненавязчивым шиком, намекающий, что хозяин – человек тонкого вкуса и глубокого ума, имеющий солидный доход, но не выпячивающий свои успехи и благосостояние.

В шкафу – толстые книжные тома, на стенах – многочисленные дипломы и сертификаты. Неважно, что книги эти Трофимов никогда даже не открывал, понятия не имел, что в них написано, а выставленные на всеобщее обозрение бумажки либо липовые, либо ничего не значащие, либо купленные.