***

Анчутка поспешно летел в сторону леса. До встречи с Диланом оставалась куча времени, но сперва нужно ещё кое с кем переведаться.

Пролетая над дорогой, он заметил маленькую поникшую фигурку. На краю канавы сидела, пригорюнившись, бездомная кикимора Нихренаська. Сарафан из дерюги порвался, похожие на паклю грязные космы выбились из-под платка, куриные ноги, все в натоптышах, посерели от пыли. По весне кикимору выгнали из города Пустовойска и с тех пор она скиталась по Неблагому уезду. Ни в одну деревню её не пускали. Анчутка, сам бездомный, втайне сочувствовал непутёвой кикиморе.

— Слышь, Нихренаська! — крикнул он. — Шкандыбай к усадьбе Мидира Гордеича! Нынче на твоей улице праздник! Будешь в женихах, как в сору рыться. Выбирай да не забудь — это я твоё счастье обеспечил!

Кикимора встрепенулась, хотела что-то сказать, но Анчутка уже умчался.

В первую очередь следовало отвлечь Лешего. Без его позволения цветок папоротника из леса не вынесешь. Жертва требуется — человеческая. А Дилан, по своему мягкосердечию, не то что ребёнка, даже кутёнка зарезать не сможет, стало быть, придётся исхитряться...

На опушке леса Анчутка свернул, по просеке долетел до большого озера, скрытого за стеной высоких плакучих ив. Здесь в летние дни любил отдыхать Водяной. Анчутка опустился на ветку, склонившуюся над водой, всмотрелся.

Водяной растянулся на мелководье у самого берега. Щурился на солнечные блики, лениво почёсывая брюхо своего любимца — огромного сома. Поговаривали, что это усатое чудище способно одним махом проглотить годовалого телёнка.

Эх, а ведь когда-то это озеро принадлежало Анчутке! Как приятно было скользить гоголем по тёплой, как парное молоко, воде, подкарауливать на вечерней зорьке рыбаков, прицеплять им на крючки заранее припасённые стоптанные лапти заместо рыбы... Не ходят больше на озеро рыбаки, всех сом распугал. Даже просека зарастать начала.

И чего Водяному в реке не сиделось? Глаза его выпученные, завидущие! И питомец его, проглот жадный, весь в хозяина! Кабы не он, зимовали бы Ивка с Алёной на озёрном дне — чистом и привольном. А не в речных омутах, в тесноте и обиде. И Леший, как назло, с Водяным на один голос поёт! Ну да ладно, Анчутка и сам не промах. Не маленький уже, набоялся, хватит! Тем более, Дилану помочь надо. Вот ведь, как всё одно к одному сложилось...

У корней ивы Анчутка приметил три пустых бочки из-под пива. Должно быть, Водяного уже успели поздравить. В Неблагом уезде все знали, что на Купалу водный хозяин именинник.

— С праздничком, дядюшка! — Анчутка подскочил на ветке, поклонился, разведя крылья.

Водяной благосклонно глянул на него и пробулькал что-то невнятное. Ишь, как его развезло-то на солнышке после пива!

— Ух, и могучая же у тебя рыбина! — восхитился Анчутка. — Любого зверя одолеет. Зря Леший хвастался...

— Леший? — Водяной сел, приподнявшись над водой. Длинные зелёные волосы заколыхались вокруг. — А чем это он хвастался?

— Да заявил давеча, что его медведь всех сильнее в округе. Ни одна животина, дескать, с ним не справится.

— Ах он гнилушка буреломная, пень трухлявый! — Вода в озере всколыхнулась. — Да мой сом его медведю башку оторвёт, проглотит и не подавится! Пусть только сунется в озеро!

Анчутка согласно закивал и полетел прочь. Надо спешить, пока хмель у Водяного не выветрился.

Лешего Анчутка нашёл на заветной поляне под могучей, в три обхвата, сосной. Хозяин леса, тяжело вздыхая и супя моховые брови, вёл подсчёт поголовью белок и зайцев. Не иначе, опять соседу в зернь проигрался и готовился перегонять зверьё на новое место жительства.

— Поздорову, хозяин! — Анчутка уселся на сук прямо над головой Лешего. — Слыхал новость? Именинник-то наш заявил, что его сом всех сильнее. Медведю твоему, дескать, голову оторвёт и проглотит.

— Проглотит, значит? — Леший поднял на сороку недобрый взгляд. — Эй, Михайло!

Кусты орешника на краю поляны затрещали и из них высунулась медвежья башка — вся в древесной трухе. Видать, гнилой пень крушил.

— А ну-ка, дружок, прогуляйся до озера. Покажи этому разжиревшему борову подводному, кто здесь всех сильнее! А ты, Беспятый, — Леший ткнул пальцем в Анчутку, — проследи, чтоб всё честно было. Я бы и сам сходил, да дело у меня срочное.

— Не беспокойся, прослежу! — Анчутка полетел назад к озеру, обогнав медведя.

Водяного видно не было, должно быть, заснул. Сом притаился на мелководье, прикинувшись корягой. Анчутка уселся на макушку самой высокой ивы. Весь берег отсюда был виден, как на ладони. Только устроился, как утробный рёв всполошил гнездящихся в зарослях рогоза уток.

Медведь тяжёлым галопом, в туче брызг, ворвался в озеро. Навстречу ему взметнулся сом, вцепился в морду, разом заглотив до ушей. Медведь замотал головой, попятился, выволакивая гигантскую рыбину на берег. Вслепую замахал лапами, пытаясь оторвать от себя противника. Но когти впустую скользили по гладкой, прочной шкуре, а сом только крепче сжимал пасть. Сотни мелких, но острых, как иглы, зубов, загнутых внутрь, не выпускали добычу.