Я невольно усмехнулся, услышав такое сравнение. Кашлянул, обозначая своё присутствие. Обе женщины вздрогнули и обернулись, смущенно опустив глаза, словно дети, пойманные за кражей яблок.

— Барин! — выдохнула Пелагея, прижимая руку к груди. — А мы… мы тут… мясо принесла… — она начала пятиться к калитке. — Пойду я, пожалуй. У меня там… хлеб в печи…

— Какой хлеб? — не выдержала Машка. — Ты ж утром только опару ставила!

Пелагея покраснела до корней волос и, не находя что ответить, махнула рукой:

— Ну, значит, завтрашний! — и, подхватив подол, почти бегом устремилась к выходу, едва не запнувшись.

Мы с Машкой проводили её взглядом и расхохотались. Когда Пелагея скрылась за воротами, Машка подошла ко мне, вытирая выступившие от смеха слёзы.

— Егорушка, а что с мясом-то делать? Прямо всю деревню взбудоражил своими планами.

— А то, что буду делать — не женское это дело, — усмехнулся я, загадочно подмигнув. — Ты лучше соль неси, нож да перец. Да казан побольше — такой, чтоб всё это мясо влезло. Да лук не забудь.

— Свежий? — уточнила Машка, уже разворачиваясь к дому.

— Нет, репчатый, — покачал я головой.

Пока Машка собирала припасы, я осмотрел принесенную свиную шею. Мясо было свежее, с прослойками жира — идеально для того, что я задумал. Разложив шею на чистой доске, начал аккуратно нарезать её на ровные кусочки размером с ладонь.

Работа спорилась, но для полного счастья не хватало одного ингредиента. Отложив нож, я обернулся к Машке, которая уже вернулась с солью и специями:

— Слушай, сходи-ка к жене Ильи, узнай, нет ли у неё обрата, если творог делала. А может, молоко простоквашей было? Нам для маринада надо.

Машка удивленно приподняла бровь, но спорить не стала — привыкла уже к моим кулинарным экспериментам. Накинув платок, она отправилась к соседям, а я продолжил работу над мясом.

Через полчаса она вернулась с глиняным горшком, от которого исходил кисловатый запах.

— Вот, простоквашу дала. Говорит, только утром скисла, самая свежая.

— Отлично! — я потер руки. — Это то, что нужно.

Дорезав мясо, я приготовил маринад: простокваша, соль, перец, лук кольцами. Всё это тщательно перемешал и залил куски свинины, накрыв казан чистой тряпицей.

— Теперь пусть постоит до вечера, — объяснил я Машке, которая с любопытством наблюдала за процессом.

К вечеру всю свинью разделали. Часть мяса посолили, уложив в деревянные кадки, часть просто опустили в ледник. Всё деревенское бабье сошлось посмотреть на это зрелище, охая и ахая при виде такого богатства.

— Может, сало пожарим? — предложила одна из женщин, с вожделением глядя на аппетитные куски.

— На ужин и так будет что кушать, — отмахнулся я, поглядывая на замаринованное мясо. — Машка, ты бы зелени насобирала, да редиску, что осталась, тоже возьми. Да пора уже и картошку ставить.

Машка понятливо кивнула и ушла в огород. В это время во двор вошла запыхавшаяся Настасья в сопровождении ребятни — детвора тащила четыре ведра, полных спелой вишни. Ягоды, блестящие и сочные, напоминали крупные рубины.

— Вот, Егор Андреевич, собрали, — гордо доложила Настасья. — Хорошая в этом году вишня уродилась, крупная.

— Молодцы, — похвалил я. — Залейте пока водой, завтра обработаем. Сегодня уже поздно начинать.

Настасья кивнула и, командуя ребятишками, направилась к колодцу.

Тем временем Степан уже разжигал костёр у колодца. Я подошёл к нему, оглядывая приготовления.

— Сделай так, чтоб углей было много, — посоветовал я. — И камни поставь, вон те два больших, друг напротив друга, так, чтоб концы прутов, которые я просил сделать, упирались с двух сторон.

Степан молча кивнул, сноровисто выкладывая дрова.

Когда солнце начало клониться к закату, а угли в костре прогорели до ровного, насыщенного жара, настал момент для главного действа. Я достал из казана замаринованное мясо, которое пропиталось ароматами специй и простокваши, и начал нанизывать куски на заготовленные прутья.

— Господи, что ж такое-то он делает? — шепталась Пелагея с соседками, с любопытством наблюдая за моими действиями.

— Видать, какое-то боярское кушанье готовит, — предположила другая женщина.

Я улыбался, слушая их догадки, но сохранял таинственное молчание. Когда все мясо было нанизано, я установил прутья над углями, опирая их концы на приготовленные камни.