Дождавшись, когда я закончу жевать кусок коры, Байрон кивнул головой и запрыгнул на своего пегаса.

Мы с Байроном отъехали от конюшен. Он вел меня по тропинке, которая исчезала в лесу. Я сомневался в своих географических и топографических способностях, но был почти уверен, что этот лес находится где-то между дворцовой площадью и моим поместьем.

Утренний лес оказался очень живописным. Деревья, что росли здесь, как выяснилось были не только красивыми, но и очень вкусными. В золотых лучах солнечного света их листья сверкали и переливались всеми цветами радуги.

— У этого леса есть название? — спросил у Байрона, когда мы заехали с ним в чащу.

Байрон утвердительно кивнул мне в ответ своей косматой головой.

— Как и большинство значимых мест на Ашене, этот лес назван в честь Ашера, его звали Айзек Фостер. Он был лучшим охотником на острове Сканно, и ему принадлежала большая часть этого леса еще до того, как Совет Ашеров все разделил. И по сей день лесо называется — Форест.

Вдруг конь Байрона тихо заржал и ударил задним левым копытом.

— Что с тобой, Гром? — спросил повелитель, успокаивающе поглаживая шею своего скакуна. Он повернулся ко мне. — Пегасы — одни из немногих существ, которые могут почувствовать приближение жуков-оленей. Они ощущают вибрации, которые те производят, вылезая из-под земли.

— Подземные толчки? — скривился, представив, как огромные жуки роют землю своими клешнями и появляются на поверхности, как черти из табакерки. — Пегасы и правда могут их чувствовать?

— Да, ты все правильно понял, — Байрон отпустил поводья и доверился чутью своего скакуна. — Это значит, что и нам следует вести себя потише, чем ближе мы к ним подходим, тем больше вероятность, что они нас услышат.

— Они могут нас услышать? — спросил шепотом и настороженно посмотрел на землю, как будто она могла разверзнуться в любой момент под копытами моего Метеора. Я уже привык к тому факту, что большинство животных в этом мире были какими-то непонятными гибридами лошадей и бабочек, воронов и мотыльков, что повозки здесь таскают гигантские гусеницы и тараканы, но жуки с огромными клешнями, которые рыскают под землей и в любой момент могут выбраться на поверхность и атаковать, это уже слишком. В уме всплыли кадры из старого фильма, где гигантские черви атаковали всё живое, кажется он назывался «Дрожь земли». Помню, героям хорошенько досталось от тех червей. Что-то идея охоты с каждым метром нравится мне всё меньше и меньше.

— Не волнуйся, жуки реагируют только на движение и сильную вибрацию, — усмехнулся повелитель. — В любом случае нам нечего опасаться, наши пегасы ступают практически бесшумно. А жуки выбираются на поверхность, только если чувствуют где-то рядом присутствие самки или сильный запах. Но они не такая большая проблема, ведь на самом деле, жуки активны и плотоядны только очень короткое время, а потом они засыпают и не беспокоят жителей.

— Хм, я знал, что попал в особенный мир. Гибриды людей, животных, прорывы демоном, теперь вот ещё и плотоядные жуки, которые раз в годы выползают из своих нор в поисках свежего мяса. С того момента, как Байрон сегодня утром впервые со мной заговорил, в глубине сознания крутилась какая-то мысль, которую я никак не мог поймать. Что-то в его словах было для меня очень важным, но я никак не мог понять, что именно меня терзает. Что-то здесь было не так, вот только что?

Я подозревал, что это окажется какой-то ерундой, как тогда, когда целый день не мог вспомнить, откуда музыка, и только в три часа ночи меня осенило. Что она звучала заставкой в фильме Гарри Поттер и Философский камень, и хотя эта информация была для меня абсолютно бесполезной, я не мог уснуть, пока не вспомнил.

Вот и сейчас, от разговора с Рамзи я испытывал примерно такие же ощущения.

Вскоре наши пегасы начали сильно нервничать. Они переступали с ноги на ногу, будто шли по раскаленным углям. Байрон властно поднял руку вверх и мы остановились.

— Видишь свежие выбоины в земле, вот здесь и там? — спросил он и указал рукой на холмики рыхлой земли, которые, судя по тому, что они еще не высохли на утреннем солнце, их совсем недавно кто-то разворотил. — Они говорят о том, что только что мы вышли на след зверя.

— Какое оружие лучше всего использовать против жуков-оленей? — спросил у Байрона, потому что только заметил, что он похоже, вообще ничем не вооружен.

— У оленей очень крепкий панцирь, пробить его практически невозможно. Нам известно, что единственное уязвимое место на их теле — это шея, там очень хрупкие кости. Он отцепил от седла своего пегаса моток веревки, к которому было привязано несколько небольших тыкв. — Единственный способ убить жука — это выманить его на поверхность. Так как никто из нас не готов быть приманкой, у нас остается только вот такой вариант. Когда тащишь их за собой по земле, они шуршат, как маленькие ножки самки. Олени оставляют за собой этот беспорядок на земле для того, чтобы самки заметили их следы и последовали за ними в брачное логово. Так жук-олень будет думать, что мы преследуем его, чтобы продолжить род, и не будет на нас нападать, пока не раскроет обман. Но тогда для него будет уже слишком поздно. Теперь привяжи коней к этому дереву.

— Хорошо, — я крепко привязал Метеора и Грома в тени, на участке с самой сочной травой, чтобы им было, чем заняться, пока нас не будет, и проверил узлы. — Гениальная идея с тыквами. Только ты Байрон, так и не рассказал мне, как именно убить жука-оленя. Мой клинок не справится с его панцирем?

— Да, в крайнем случае можно использовать и оружие, но мы не любим махать мечами почем зря. Не говоря уже о том, что это будет крайним неуважением к животным, — расплывчато отвечал на мои вопросы Байрон, пока мы шли по следам жука.