Я судорожно кивнула. Я была слишком шокирована, чтобы возражать.

— В таком случае, — продолжил он, — давайте вернемся к тому вопросу, который я вам уже задал. Как вы считаете, кто мог убить вашего мужа?

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы перевести дыхание. Я совсем не хотела показывать ему своего волнения.

— У меня нет ответа на этот вопрос, ваша светлость. Я не могу бездоказательно кого-то обвинять.

Уголки его рта снова чуть дрогнули.

— А вы не думаете о том, что отсутствие доказательств не помешает им обвинить вас? Да, собственно, разве они уже не сделали этого за ужином?

Да, он был прав. Но сейчас с его стороны это было чистой провокацией. Возможно, это было тот метод, который он предпочитал использовать в своих расследованиях. Натравить подозреваемых друг на друга и сделать выводы из того, что они друг про друга наговорят. Но я не хотела играть в эту игру, пусть даже Кросби и готовы принять в ней участие.

— Мне не известно, чем руководствовался Сэмюэль, когда выдвинул против меня такое обвинение, — ледяным тоном сказала я. — Уверяю вас, я не желала Джейкобу зла.

— И тем не менее, у вас были веские причины его ненавидеть. Этого-то вы не станете отрицать? И вам была выгодна его кончина.

— Она была выгодна не только мне, — мне всё-таки пришлось огрызнуться. — Но это ничего не значит. Один мотив ничего не решает. Кому, как не вам, это знать?

Он охотно согласился:

— Да, вы правы. Помимо мотива, должна быть еще и возможность. И раз уж у нас зашла об этом речь, то не будете ли вы любезны сообщить мне, где вы находились в то время, когда было совершено преступление?

Мы стояли друг против друга, и мне оставалось надеяться лишь на то, что мое лицо было достаточно спокойным, и по нему он не мог прочесть те чувства, что меня обуревали. Он задал мне этот вопрос в нескольких шагах от двери в спальню Джейкоба, и у меня в голове сразу всплыли воспоминания о той ужасной ночи.

— Чтобы ответить на этот вопрос, мне нужно знать, в какое именно время это случилось, — неужели он надеялся поймать меня на этом ответе? — Но поскольку, несомненно, это произошло ночью, то могу сказать, что я провела ее в своей комнате. О смерти Джейкоба мне сообщила моя горничная Джуди.

— Ну что же, миледи, благодарю вас. И не смею вас больше задерживать. Сейчас совершенно не подходящее для беседы время.

Он чуть поклонился, и я не стала медлить и, пожелав ему спокойной ночи, вернулась в свою спальню.

Сон этой ночью снова был беспокойным, и я часто просыпалась и подолгу лежала, глядя на звездное небо, что было видно меж неплотно притворенных штор.

И утром я встала до того, как пришла Джуди. Было уже светло, и когда я вскочила с кровати, я увидела белый листок, что лежал у дверей. Ночью этой бумаги не было точно. Неужели кто-то подсунул ее под дверь?

Я ощутила неприятный холодок и накинула на плечи шаль. А потом наклонилась и подняла сложенный вдвое листок.

«Миледи я знаю что прошлой ночью вы были в спальне господина графа. Но я буду молчать об этом если вы заплатите мне сто фунтов».

Сердце бешено застучало, и я едва не лишилась чувств.

Встретить леди, которая читала пособие по криминалистике, было скорее странно, чем приятно. Я искренне полагал, что женщины не должны интересоваться подобными вопросами. Это было исключительно мужское дело.

А уж в тех обстоятельствах, при которых мы познакомились, это и вовсе казалось подозрительным. Но думать об этом, стоя посреди темного коридора, было бы неразумно. Сейчас мне следовало сосредоточиться на другом.

Моя ночная прогулка по Кросби-холлу явно показала, что любой из обитателей дома мог дойти никем незамеченным до комнаты графа. Похоже, после полуночи все тут предпочитали предаваться сну. Особняк был достаточно большим для того, чтобы члены семьи могли разместиться на комфортном расстоянии друг от друга. И двери комнаты были дубовыми и закрывались весьма плотно, так что скрип коридорных половиц тоже вряд ли способен был бы кого-то потревожить.

А значит, никого из семейства Кросби из числа подозреваемых я исключить не мог. У каждого из них был мотив. У кого-то — как у леди Кэтрин и ее пасынка — он был более весомым, а у кого-то менее. Одна могла желать сохранить свой статус и не оказаться в числе презираемых обществом разведенных женщин. А другой мог захотеть поскорее стать графом и хозяином поместья.

Мотивы леди Розмари и леди Паулы прослеживались менее явно, и всё-таки и та, и другая получат некоторую сумму после смерти Джейкоба Кросби. Да, скорее всего, состояние графа было отнюдь не велико, но они могли этого не знать — как и всякий мужчина, он наверняка пытался скрыть свои финансовые проблемы от дорогих ему женщин.