«Положьте деньги в оружейной под шлем сегодня в шесть часов вечера».

Это было написано всё теми же печатными буквами, что и прежде. Только теперь еще и с ошибкой. Но теперь я уже знала, что это не кто-то из Кросби и не Стенфорд, а потому ни печатным буквам, ни ошибке не удивилась.

И теперь моя решимость раскрыть инкогнито этого корреспондента только окрепла. Тем более, что денег, чтобы выполнить его требование, у меня всё равно не было, а значит, чтобы он не выдал меня, мне нужно было с ним или с ней хотя бы поговорить.

Оружейный зал был большим и почти всегда полутемным. Спрятаться там было довольно легко. Мне нужно будет лишь положить под шлем конверт, выйти оттуда (на случай, если в это время аноним будет наблюдать за дверью), а потом незаметно туда вернуться и ждать, когда он придет, чтобы забрать деньги.

Но в этом плане были несколько изъянов. Во-первых, этот человек и сам может прятаться в оружейной зале. И если я туда вернусь, он это увидит и догадается не обнаружить себя. Во-вторых, он может прийти за деньгами только ночью или даже на следующий день. Вряд ли он будет опасаться, что кто-то заглянет под шлем за это время. И тогда я зря просижу в мрачном и холодном помещении целый вечер. И в-третьих, если я не ошиблась, и Паула тоже получила подобное письмо, то в зал могу прийти не я одна.

Хотя наверняка этот человек догадался назначить разным адресатам разное время. Тогда интересно, пойдет ли падчерица туда раньше или позже шести часов. Мне подумалось, что позже, потому что шантажист прекрасно понимал, что в пять часов вечера мы все будем пить чай.

Среди своих писчих принадлежностей я отыскала конверт и положила в него стопку разрезанных на четыре части чистых листов бумаги. Ничего другого я туда положить не могла.

Мне было интересно, уступит ли угрозам шантажиста Паула. Я не сомневалась, что она невиновна в смерти отца, но страх мог заставить ее заплатить. Хотя она была так же бедна, как и я. Джейкоб не баловал своих детей деньгами.

В ожидании чаепития я попыталась предположить, кто именно из слуг мог заниматься столь мерзким делом. Конечно, у меня не было ни единой зацепки, чтобы установить это, но кое-какие мысли по этому поводу у меня всё-таки были.

Если этот человек действительно видел, как я входила в спальню мужа, значит, он сам в это время находился где-то неподалеку. Я склонялась к тому, что он был в гардеробной. Но что именно он мог делать там в такой час? Что вообще могло заставить кого-то из слуг выйти ночью из своей комнаты?

Штат слуг был сильно сокращен за последние годы, и у тех лакеев и горничных, которые остались в Кросби-холле, было немало обязанностей. И обычно они так уставали за рабочий день, что старались пользоваться каждой минутой для отдыха. А уж жертвовать ради прогулки часами сна и вовсе было неразумно. Разве что у него или у нее была какая-то цель.

Сама гардеробная никакого интереса для слуг представлять не могла. Что за нужда бродить ночью по наполненной старыми платьями комнате? Но в ней был диван, который как нельзя лучше подходил для тайных свиданий. И та часть дома была почти необитаемой. Там находилась только спальня Джейкоба. Все остальные Кросби спали в другом крыле на втором этаже.

А учитывая, что сам Джейкоб принимал на ночь снотворное, слуги могли не беспокоиться, что он застанет их в гардеробной за чем-то неприличным.

И если всё было именно так, то можно было исключить из списка подозреваемых ту часть прислуги, которая уходила на ночь в деревню. Но таковых было не так много. А из оставшейся части нужно было сосредоточить внимание на людях молодых или средних лет. Вряд ли на свидание отправились бы наша кухарка или дворецкий.

Но даже при таких исходных данных в списке подозреваемых было довольно много народа. А я даже не знала, мужчина это был или женщина. И похоже, что выяснить я это смогу только в оружейной зале.

Чай Джуди принесла мне в мою комнату. Сейчас я не смогла бы выйти на общее чаепитие, потому что была слишком взвинчена предстоящей охотой.

Я предупредила горничную, что собираюсь рано лечь спать, а потому ее услуги вечером мне не потребуются. В Кросби-холле обычно накрывали стол к ужину, но также, как и за завтраком, за ним отнюдь не всегда собирались все члены семьи. Зачастую каждый из нас предпочитал ограничиться легким ужином у себя в комнате. Так что вряд ли кто-то удивится, не увидев меня вечером в столовой.

И когда часы пробили без четверти шесть, я вышла в коридор. Сердце бешено стучало, а каждый шорох заставлял меня вздрагивать. И я уже сомневалась, правильно ли я поступаю. Быть может, мне следовало бы рассказать обо всём герцогу Стенфорду и предоставить ему ловить шантажиста. Но тогда он узнал бы о том, что я была в спальне Джейкоба, и его подозрения в отношении меня только усилились бы. И если он не найдет настоящего преступника, то наверняка обвинит во всём именно меня. У меня были и мотив, и возможность. И во мне не текла та самая голубая кровь, которая сближала между собой таких людей, как Кросби и Стенфорд. Так зачем искать кого-то другого?