— И всё-таки и леди Кэтрин, и леди Паула согласились ей заплатить, — напомнил Генри. — А значит, им было, что скрывать.

Я усмехнулся:

— Думаю, в этом семействе каждому есть, что скрывать. И вполне возможно, что в комнату к графу Кросби входили не только они. Но как бы там ни было, мисс Дженкинс могла посылать эти анонимки наугад.

— И поплатилась за это, — вздохнул он.

— Да, потому что убийца, получив такое письмо, не на шутку испугался и заставил ее замолчать. Но у нас по-прежнему нет никаких следов, что привели бы к нему. Поэтому, прежде всего, я хочу отыскать второго шантажиста — возможно, он знает об убийстве лорда Кросби больше, чем мы.

— Ваша светлость, разве с учетом обстоятельств вы не должны задержать мою мачеху?

Такими словами меня встретил Сэмюэль, когда на следующее утро я вернулся в Кросби-холл. Теперь молодой человек выглядел немного по-другому. Мне показалось, он стал уверенней в себе, словно наконец осознал себя одиннадцатым графом Кросби.

— Не беспокойтесь, ваше сиятельство, — ответил я, — я приму решение относительно леди Кэтрин, как только посчитаю, что собрал достаточно доказательств.

— А разве их недостаточно? — резко возразил он. — Ее обнаружили у тела убитой служанки. А в ее комнате нашли кулон, который пропал из спальни отца. Неужели вы полагаете, что всё это можно истолковать как-то по-другому?

— Мне кажется, ваше сиятельство, что вы пытаетесь вмешаться в дела полиции? — усмехнулся я. — Поверьте мне, вам не стоит этого делать. Не забывайте, что вы и сам всё еще остаетесь в числе подозреваемых.

Его подернутые светлым пушком щеки запылали от гнева, но он всё-таки оказался достаточно благоразумным, чтобы не вступить в спор, из которого не смог бы выйти победителем.

Я же расположился в гостиной и отправил горничную к леди Пауле с сообщением, что я буду ждать ее для приватного разговора.

Она появилась спустя четверть часа. На ней было нарядное, хоть и выдержанное в спокойных тонах платье. И она явно потратила немало сил, дабы выглядеть здесь особенно милой.

— Надеюсь, ваша светлость, вы не станете упрекать меня за то, что я не надела темный наряд? Вчера я целый день носила черное платье, а потом почти до утра не могла заснуть. А моя бабушка просто помешана на соблюдении правил приличия. Ей слишком важно, что о нас могут подумать другие. Но хотя бы в Кросби-холле я могу позволить себе надевать то, что я хочу?

— Разумеется, можете! — кивнул я.

— Благодарю вас за поддержку, ваша светлость! — воскликнула она. — А вот бабушка вообразила себе, что мы должны пропустить этот бальный сезон в столице и должны остаться в Кросби-холле. А ведь мне уже восемнадцать! Ох, простите, ваша светлость, вы же хотели со мной о чём-то поговорить!

Она взмахнула своими длинными ресницами и улыбнулась. Наверно, будь на моем месте Генри Берроуз, он уже был бы сражен. Но на меня подобное оружие не действовало.

— Да, я хотел задать вам один вопрос. Скажите, леди Паула, получали ли вы после смерти своего отца анонимные письма с угрозами?

— Что? — она посмотрела на меня с возмущением, но я видел, как она напряглась от моего вопроса. — Не понимаю, о чём вы говорите. Почему кто-то стал бы присылать мне такие письма?

— Может быть, потому что этот кто-то видел вас в ночь убийства вашего отца возле его комнаты?

— Но я там не была! — резко сказала она. — Простите, ваша светлость, но ужасно бестактно с вашей стороны даже предполагать такое! С чего бы мне разгуливать по дому поздней ночью?

Ее щеки пылали гневом, но тонкие пальчики при этом так сильно сжимали ткань юбки, что та совсем измялась.

— Может быть, вам просто не спалось? Или вы хотели поговорить с отцом? Или у вас было назначено свидание с кем-то — скажем, в художественной мастерской, что находится в том же крыле, что и спальня вашего отца?

Румянец мгновенно схлынул с ее щек, сделав их пугающе-бледными, и я понял, что угадал — она ходила в ту ночь на свидание!

— Будет лучше, леди Паула, если вы сами расскажете мне о той ночи. Если я узнаю это от других, то я вынужден буду подозревать вас в убийстве.

— Я думала, сэр, что вы прибыли в Кросби-холл, чтобы нам помочь, — произнесла она дрожащим голосом, — но понимаю, что ошибалась. Вы столь же бесцеремонны, что и полицейские ищейки! Вы не джентльмен!

Я невозмутимо пожал плечами. Мне было всё равно, что она обо мне думает. В желании узнать правду я часто бывал слишком настойчив и груб. Но я давно уже лишился тех эмоций, что испытывают большинство мужчин при виде красивой женщины. Возможно, я уже вообще разучился чувствовать. И во многом причиной того была именно работа. Когда ты каждый день общаешься с людьми, которые только и думают о том, как тебя обмануть, ты поневоле перестаешь доверять даже самым близким людям.