– Бедная Ирка, – просипела она наконец, хлюпая носом. – И жизнь у нее была нескладная, и смерть. Ушла за отцом, которого так яро ненавидела. Алеша, а ты уверен, что она покончила с собой? Просто на нее это так не похоже. Она оставила предсмертную записку?

– Я пока не знаю, – признался Зубов. – Жду ребят, чтобы все осмотреть. Там в квартире воды считай по колено.

– Ты промочил ноги?

– Это неважно. – Он чуть усмехнулся. – В нашей работе приходилось даже по пояс в болото проваливаться, не то что промочить ноги в квартире с утопленницей.

Он отметил, что назвал Введенскую утопленницей, хотя та покончила с собой, перерезав вены. Или она все-таки умерла оттого, что утонула, лишившись сознания от потери крови? Ладно, экспертиза покажет. Приехали Никодимов и Ниночка Шанина, а вслед за ними участковый и двое сотрудников из местного отдела полиции. Можно теперь приступать к неприятной, но необходимой работе.

Ниночка молча протянула Зубову резиновые сапоги и шерстяные носки. И то и другое на два размера больше, чем он носил. Все остальные уже были в резиновых сапогах, которые на всякий случай хранились в управлении в шкафу. Подготовились.

– Переобуйся, а то простудишься.

– Отдай Косте, а то он босой, – отказался Зубов. – Еще поранится чем-нибудь. А я пусть в мокрой, но в обуви.

– Предсмертная записка есть? – спросил Никодимов. – Мазаев, ты уже успел посмотреть?

– Успел, – ответил Костя. Голос у него был какой-то странный. Зубов глянул с любопытством. Видать, Костя что-то нашел, пока он сам разговаривал с Велимирой. – Предсмертной записки нет. Только телефон потерпевшей в кухне на столе. Он не запаролен, и на нем открыта звуковая запись. Введенская не написала, а наговорила свою предсмертную записку. Точнее, кто-то захотел, чтобы мы так подумали.

– Что ты имеешь в виду? – не понял Никодимов.

Да и Зубов, признаться, тоже не понял.

– У Введенской айфон, – сказал Костя, как будто это все объясняло. – Он так устроен, что в его диктофонные записи нельзя загрузить сторонний файл. Однако присланные файлы, ну там по почте или в любом из мессенджеров можно скачать и экспортировать в папку «Файлы». Так вот эта запись, заменяющая предсмертную записку, сохранена именно в файлах, а не в диктофоне.

– Ну и что? – опять не понял следователь. – Какая разница, где ее сохранять?

– Ну вот представьте себе, Михаил Николаевич, что вы решили покончить с собой и наговариваете на телефон предсмертную записку.

– Тьфу-тьфу. – Никодимов размашисто перекрестился.

Зубову стало смешно.

– Хорошо, представьте Введенскую, которая наговорила предсмертную записку на диктофон на телефоне, уже зная, что в самое ближайшее время ей предстоит лечь в наполненную ванну и перерезать себе вены. Зачем ей импортировать запись в папку «Файлы» и удалять ее в самом диктофоне? Это же глупо.

– Допустим. И что?

– А то, что сделанная запись поступила на ее телефон из какого-то другого источника. Ее сделал какой-то человек, прислал на телефон Введенской, сохранил в файлы, а потом удалил их переписку. И все.

– То есть ты хочешь сказать, что Введенская наговорила объяснение, почему уходит из жизни, кому-то другому? И этот человек спокойно переслал ей сделанную запись, даже не пытаясь ее удержать?

Все-таки Никодимов иногда проявлял чудеса тупости. Зубову давно уже было понятно, что именно пытается объяснить Костя.

– Искусственный интеллект? – спросил он. – Запись, сделанная кем-то другим и пропущенная через программу, чтобы зазвучать голосом Ирины?

Мазаев кивнул.

– Я хочу сказать, Михаил Николаевич, что Ирина Введенская не резала себе вены и не собиралась кончать с собой. Ее убили.

И все-таки это тоже были косвенные доказательства. Убийца оказался крайне предусмотрительным. На ноже, которым перерезали вены Введенской, нашли ее отпечатки пальцев. Нож валялся на полу в ванной комнате, ровно в том месте, где ему и положено находиться после того, как он выпал из руки Ирины.

Все выглядело так, словно женщина действительно покончила с собой, бросила нож на пол и, потеряв сознание, сползла вниз так, что ее голова оказалась под водой.

– А на самом деле? – напряженно спросила Велимира, которой Зубов рассказывал все это, потому что ей было интересно слушать, а ему рассказывать.

– А на самом деле я думаю, что он утопил несчастную, когда она принимала ванну. А потом инсценировал ее самоубийство, переслав заранее заготовленный звуковой файл с предсмертной запиской.