– Я сказала, уходите!

– Вероника Венедиктовна, может так статься, что вскоре вы пожалеете о своем отказе поговорить со мной, но будет уже поздно. Подумайте еще раз.

– Я хорошо подумала. Разговаривать с вами я не стану, потому что ни в чем не виновата. И больше не смейте являться сюда со своими глупостями. Слышите?

– Ну как знаете.

Вернувшись в отдел, Зубов был вынужден признаться Никодимову в том, что «миссия провалена». Ничего он от Кононовой не добился. Ничего не узнал.

– Ты как считаешь, есть у нее любовник или сосед действительно солгал? – спросил Никодимов, выслушав краткий отчет майора.

– Есть. В этом сомневаться не приходится. Вот только она горячо уверяла, что это не Корсаков.

– Еще бы она призналась, что это он. – Следователь усмехнулся. – Ты сам посуди, хочется ли этой бабенке ссориться с мужем? Сам говоришь, что квартира у нее огромная, плюс загородный дом, плюс возможность не работать, плюс деньги на всякие шмотки-тряпки. Ясно же, что всего этого можно в момент лишиться, если муженек узнает, что она крутит шашни с его приятелем. Тут любая соврет.

– И все-таки я считаю, что нужно поставить телефон Кононовой на прослушку. Жаль, что заранее не сообразили это сделать. Ясно же, что она сразу после моего ухода кинулась звонить любовнику. Вот и узнали бы, кто это.

– Никто нам не даст растрачивать ресурсы на то, чтобы прослушивать какую-то неверную жену, – покачал головой Никодимов. – Возьми бумагу и отправляйся в компанию, предоставляющую услуги сотовой связи. Возьми распечатку звонков за сегодня. Ты же знаешь, во сколько от нее ушел. Вот и выясни, кому она звонила примерно в это время.

Зубов так и сделал – и уже в конце дня держал в руке лист бумаги, на котором черным по белому было написано, что в 14:33, то есть через минуту после того, как за ним с треском захлопнулась дверь кононовской квартиры, Вероника Венедиктовна позвонила Илье Корсакову. Конечно, содержание этого разговора узнать не представлялось возможным, но сам факт был налицо. Именно Корсаков оказался тем первым человеком, к которому бросилась неверная жена Клима Кононова после ухода полицейского опера.

– Скажешь, и это не доказательство? – спросил Зубов у Кости Мазаева.

– Скажу, – упрямо бросил тот с некоторым вызовом в голосе. – Вы, Алексей, обвинили ее в любовной связи с человеком. Разумеется, после вашего ухода она позвонила ему, чтобы об этом сообщить. Не вижу в этом ничего странного. Простое дружеское участие.

– То есть ты реально считаешь, что, находясь в состоянии стресса, женщина кинулась звонить не любовнику, а едва знакомому человеку, чтобы предупредить, что им интересуется полиция? Да никогда в это не поверю. Плохо же ты знаешь женщин, Костя.

– Да и вы, как я погляжу, не лучше. – Мазаев усмехнулся. – И с психологией вы, Алексей, тоже явно не дружите. Кононова рискует своей благополучной жизнью, которая может оборваться, если муж узнает о ее связи на стороне, значит, она очень дорожит своим любовником. Встречаются они крайне редко. Об этом мы знаем от соседа по даче. Я уверен, что Вероника находится в полной психологической зависимости от этого человека. Настолько сильной, что она не решается ему звонить первой, даже если происходит что-то экстраординарное. Думаю, что связь у них односторонняя. Это он звонит ей, когда считает необходимым. И она побоится вызвать его гнев своим рассказом, что к ней приходила полиция. Испугается, что он ее бросит. Зачем ему потенциальные неприятности. Так что нет, любовнику она позвонить не могла. Решила, что дождется его звонка или назначенной встречи, чтобы между делом сообщить о вашем визите. Да еще и под соусом, что полиция подозревает Корсакова.

– Очень ты умный, как я погляжу, – проворчал внимательно слушающий Костины доводы Никодимов.

Мазаев даже бровью не повел.

– Кроме того, она не считает нужным предупреждать своего любовника, потому что уверена, что ему, в отличие от Корсакова, ничего не грозит. Кто он, мы не знаем, в убийстве его не подозреваем, так чего суету поднимать. Лучше искренне попытаться помочь другу семьи. Хорошему парню Илюше, который попал в переплет.

В Костиных устах все сказанное звучало очень логично. Да и Велимира утверждала, что ее бывший жених не мог ни встречаться с Вероникой Кононовой, ни убить. И почему он опять думает о Велимире? И мало того, еще и полагается на ее мнение там, где речь может идти только о голых фактах.

– В общем, Костя, подключайся. Ты первым установил, что у Кононовой вообще есть любовник, – ты и выясняй, кто им может быть, если не Корсаков, – вздохнул Зубов.

– Глупости это все, – повысил голос Никодимов. – Только время впустую потратит. Потому что это Корсаков, к бабке не ходи. Так что ты, Мазаев, не ищи черную кошку в темной комнате. Ее там нет. Лучше добудь неопровержимые доказательства, что эта бабенка спит именно с оперным тенорком этим.

Да. У оперного певца Ильи Корсакова был именно тенор, в отличие от Клима Кононова и их общего учителя Савелия Волкова. Эти двое обладали густым баритоном. Баритоном!