– Очень необычный генный тип, – пояснила немолодая женщина, – стоят очень долго, не вянут. Дороговизна, конечно, за то, что испускают свечение, как створки морских раковин с Сейлуа.

Эйдан не стал смотреть на цену, бросил: «Забираю».

Хелена

(KASIMOFF – Insatiable)

Она обещала себе, что не будет готовить, но всё равно стояла у плиты несколько часов. Сварганила и основное блюдо, и закуски, нарезала сыр, мясо, украсила зеленью. Ругалась на себя, убеждала, что, если гость не появится, решит, что создавала красоту для себя. Что не расстроится, если придётся есть одной.

Но знала, что расстроится.

Обещала себе не наряжаться, но в итоге сменила одежду уже трижды. Забраковала слишком обтягивающее платье, в котором провела минут тридцать, сняла пояс, бусы, выбрала блузку, джинсы. Разозлилась.

Переоделась в домашнее.

Пусть видит, что не ждала, что вообще независима от чужих «появлений» и «отсутствий».

В итоге с рыком стянула растянутую майку и шорты, вновь облачилась в платье.

Вынесла еду на стол, который расставила по центру рабочей комнаты.

Ладно, пусть она дура… Пусть позволит себе побыть дурой – нежной, открытой, доверчивой, ожидающей. Что поделать, если она такая и есть?

Упрекнуть себя за следующий час-два успеет еще раз пятьсот.

В очередной раз расчесала волосы, встала у окна – закат. Плохо, когда не знаешь, придет или нет, плохо, когда не знаешь точное время визита.

Господи, не дай ей томиться в неведении слишком долго. Не дай этому вечеру завершиться разочарованными слезами – их было так много. Досады, печали. Несбывшихся ожиданий, раскрошившихся надежд.

Когда повернулась, решив, что нужно унести блюда на кухню – накрыл очередной злой порыв «не ждать», – услышала звук, который узнала.

Она помнила его. Совершенно непостижимым образом запомнила, когда «человек из ниоткуда» уходил. Когда приходил снова.

Треск и гудение пространства.

Он возник посреди комнаты.

Высокий, красивый. Излучающий силу, скрытую терпеливость, одетый с иголочки. Невероятный, притягательный, глубокий, умопомрачительный.

И с цветами.

Хелена никогда не видела таких роз – светящихся. Наверное, повела себя, как ребенок, но не удержалась, шагнула навстречу, приблизила лицо к букету, выдохнула с изумлением.

– Как?

Лепестки переливались.

По ним будто плыли едва заметные перламутровые волны – букет казался мягкой лампой.

– Особенные цветы для особенной девушки.

Это она… особенная?

Он пришел – вот что до неё дошло только теперь в полной мере. Он. Пришёл.

Не исчез, не слился, не испугался, не передумал.

Всё такой же уверенный, мощный.

– Я… приготовила ужин.

А на неё смотрели, как на самый драгоценный подарок в мире – с нежностью, с заботой и восхищением. На бежевое платье, поясок, кольца красивой бижутерии. Значит, не зря стояла у плиты, не зря наряжалась…

– Давай… Я поставлю.

У неё имелась всего одна ваза, которая давно пылилась за ненадобностью на кухне – пришлось достать её из-за холодильника, ополоснуть.

Невероятные цветы были поставлены в посредственное обрамление, но хуже оттого смотреться не стали. Букет отправился на подоконник.

Время ужина.

Тот, кто пришел, сидел напротив неё за столом, но не ел.

Смотрел на неё бережно – другого слова Хелена подобрать не могла. Смотрел так, как будто не желал ни на секунду отводить взгляд. Ей бы смущаться, но внутри было тепло, очень хрупко. Как всегда хотелось, как в сказке.

– Овощи со специями, мясная обжарка, листы таштата – очень люблю это блюдо. Правда, готовлю редко…

– Спасибо, – прозвучало глубоко и тихо, – что готовила для меня.

А как не готовить? Она никого не ждала дольше и сильнее.

– Надеюсь, тебе понравится.

Они никак не могли взяться за вилки, каждый наслаждался чем-то другим, не едой. Куда больше обычной пищи им обоим нужны были эти взгляды, диалог.

«У него такие сильные руки, плечи…» – рубашка не скрывала округлые налитые бицепсы, больше подчеркивала их. Как же она соскучилась по своему «Аш Три», который давно уже не робот и больше не её. Или еще пока «не её».

– Надеюсь, ты составила список, – улыбнулся Эйдан.