— Тогда и Эрно под замок нужно определить, — натянуто усмехнулся Линнель.

— А тебе рот зашить, цветочек, — огрызнулся Эрно, а затем показательно обратился к Мстиславу, игнорируя скривившегося при обращении Линнеля. — Что делаем дальше?

— Необходимо сходить к озеру и всё там осмотреть. Вдруг убийца плохо замёл следы на этот раз? Мне сегодня нежелательно — не хватало ещё неприятностей. Поэтому, Эрно, это на тебе, — твёрдо произнёс он, возвращая внимание телу. — А мне нужно на кладбище. Что-то мне всё не даёт там покоя. По пути прихвачу Раймо. Линнель, ты останешься здесь и дождёшься Ииро.

Тот так и не смог заставить себя за всё время разговора одарить ещё одним взглядом тело, поэтому Мирослава не удивилась последовавшему вопросу, заданному жалобным тоном:

— А может наоборот?

Вяземский ничего на это не ответил, с озадаченным выражением лица зачем-то отступая к деревьям за своей спиной. Сквозь них пробивались лучи заходящего солнца, и Мирослава засмотрелась на почти красные волосы мужчины.

В это время Эрно не смог оставить без ответа вопрос Линнеля и широко ему улыбнулся, с силой похлопав по узкой спине.

— Держись, цветочек! Что, если всё-таки тебе придётся занять место в общине? Когда на охоту будешь ходить, то тоже бледнеть при мёртвых животных будешь?

Линнель раздражённо сбросил руку Эрно и сверкнул глазами.

— Всяко лучше, чем отпугивать своим видам всех девиц.

— Плевал я на них. Куда важнее быть полезным вожаку, — с вызовом отозвался он, — А твоё место легко могла бы занять эта репортёрша, может, даже оказалось бы, что у неё покрепче нервы.

— Конечно! — огрызнулся Линнель. — И прекрати уже называть меня…

Но он прервался, заметив стремительное и напряжённое возвращение Вяземского.

Тот прошёл мимо них, с мрачным выражением лица двигаясь к другому краю поляну, где пряталась Мирослава. Она почувствовала, как сердце нервно заколотилось, и поняла, что он как-то узнал о её присутствие.

Мгновение поколебавшись, она всё-таки развернулась и припустила в другую сторону от тропинки, по которой пришла. Ей подумалось, что затеряться в глубине леса будет легче, чем на открытой местности среди домов.

Она не до конца понимала, чем руководствовалась, срываясь с места, вместо того, чтобы встретиться лицом к лицу с Мстиславом. Она также успокаивала себя, пока бежала, что он ничего ей не сделал бы, даже если бы поймал. Но отчего-то Мирослава всё равно не могла избавиться от чувства, что её преследует дикий зверь, жаждущий поквитаться.

Она старалась не зацепиться за торчащие корни, оттого бежала медленнее необходимого и затылком ощущала чужое злое дыхание. Мирослава пару раз обернулась, но никого не увидела, хоть и всем естеством чувствовала, что её преследуют. Она болезненно морщилась, когда в очередной раз её ударяли тонкие ветки деревьев, словно прогоняющие её прочь. Свернув к более редким, старым и толстым деревьям, где под ногами была уже не трава, а засохшая земля, Мирослава обрадовалась, посчитав, что так бежать будет удобнее, но ошиблась.

Спустя несколько напряжённых ударов сердца, она ощутила предсказывающий вопль внутреннего голоса и попыталась остановиться, но слишком поздно. Её нога обо что-то запнулась и подвернулась. Тело понеслось вперёд и, почувствовав под ногой пустоту, Мирослава поняла, что оказалась на краю оврага, и вместе с громким криком она покатилась кубарем по мокрой, глиняной земле, всасывающая в себя каждый её кувырок. Под толстыми кронами деревьев и густыми, раскидистыми кустарниками, солнце ещё не высушило землю, да и вряд ли бы существенно изменило влажность в низине, поэтому Мирослава приземлилась в густую лужу. Это помогло смягчить удар, но всё равно он вышиб из её груди воздух. Ей потребовалось время, чтобы отдышаться и прогнать тошноту, морщась от боли и налипшей грязи. Когда в голове перестало звенеть и появилась возможность расслышать свои мысли, она посмела даже понадеяться, что ничего себе не сломала.

Там, где она оказалась, было тихо. Но эта тишина была не умиротворяющей, а напряжённой. Мирослава огляделась вокруг, но ничего, кроме грязи, кустарников и корней деревьев, которые сумели прорости глубже остальных и сейчас пробивались сквозь почву, не увидела. Рядом валялась груда старых камней, и Мирослава невольно поблагодарила высшие силы, что приземлилась не на них. Она догадалась, где оказалась — помимо большого озера, которое отделялось несколькими ручьями, в этих краях встречались многочисленные лесные озёра — ламбушки, которые могли быть большими и маленькими, спрятанными глубоко в лесу или на его окраине. Там даже водилась рыба, которую туристы почему-то почитали за удачу поймать. Городские считали, что рыбачить в больших водоёмах может каждый, а вот в ламбушках — совсем другое дело, ведь это не каждому под силу. Время неслось неудержимо, мир менялся, а люди никак не могли утратить азарта погони и соперничества. Наверняка именно из-за неудачного падения Мирославу потянуло задуматься о таком. Отбросив философские мысли, она попыталась приподняться, чтобы дольше не сидеть в холодной и склизкой жиже. Ей повезло, что она приземлилась в мёртвое озерцо, а не твёрдую землю, иначе травмы были бы обеспечены.

Поднявшись на ноги, она подняла голову и оценила, что добираться наверх по скользкому, покатому, хоть и невысокому, уклону будет непросто. Но потом Мирослава подметила удобно и крепко торчащие корни и ободрилась, решив, что наверняка справится. Оставалось только оценить своё состояние. Она осторожно покрутила шеей и пару раз наклонилась в разные стороны, прислушиваясь к себе. Не считая того, что она успела изрядно испачкаться, испортив и намочив одежду, а также немного подмёрзнуть, всё остальное было в порядке. Накатило облегчение от осознания того, что пиджак с портсигаром она все же оставила в участке.