— Соболезную, — мягко произнесла она, открывая глаза. — Я тоже давно одна.

Вяземский не выглядел сильно расстроенным оттого, что она затронула столь личную тему, скорее даже он как будто светился изнутри, думая о родителях. Но после её фразы свет погас.

— Как так вышло? — обеспокоенное нахмурился он. — Если ты, конечно, позволишь узнать.

Ей было не так просто говорить об этом, как ему, но она всё же постаралась как можно легкомысленнее улыбнуться и расслабиться.

— Всякое в жизни бывает. Отец отказался ещё в младенчестве, а о матери я знаю только её наличие. Росла я в приюте при церкви. Там было не так уж и плохо.

Мстислав не сразу ответил, стараясь сдержать неприятное удивление. Он внимательно глядел на Мирославу, словно смог бы с её помощью увидеть её родителей.

— Мирослава, мне жаль это слышать, — с той же мягкостью, какую она использовала сама, глядя ей прямо в глаза, а казалось, что в самую душу, произнёс он.

— Спасибо, — улыбнулась она куда искреннее в ответ.

Они замолчали, как будто оба знали, что Марта уже закончила свои дела и должна скоро появиться на пороге.

— Молодёжь, доброе утро! — воскликнула она, заходя на кухню и направляясь к умывальнику. — Как ты, Мирочка?

— Спасибо, благодаря вашим хлопотам гораздо лучше, — с признательностью отозвалась она.

— Какие это хлопоты, — отмахнулась Марта, а затем подошла к столу и велела. — Встань-ка.

Не совсем понимая для чего, Мирослава неуверенно поднялась, перешагнула через скамью и встала напротив Марта. Та критично её оглядела и тяжело вздохнула, прижав руки к груди.

— Ты похожа на лесного духа!

— Марта! — Попытался Вяземский остановить сетования.

— А что? Это, вам, мужчинам нельзя поминать их, а мы на охоту не ходим, поэтому помолчи. Тем более я говорю правду. — И Марта вновь обратилась к смущённой Мирославе. — Ты самая красивая девица, какую я только видела с этими скулами и кукольным лицом, но здоровье у тебя, видимо, совсем слабенькое. Одна кожа да кости, а уж эта бледность! Может, в столице такое и модно, но у нас здесь не в почёте. Я откормлю тебя так, что у тебя даже щёки появятся, — серьёзно пригрозила Марта.

Хоть её и распекали, Мирослава не смогла подавить улыбку. Такое отношение было приятно, потому что говорило о неравнодушии, а от такого её сердце таяло.

— Всё хорошо, я не в обиде, — обратилась она к громко сопящему Мстиславу, а потом уже к обоим. — А со здоровьем у меня, правда, проблемы. В пятнадцать я сильно заболела, в приюте лечили тогда плохо, я еле оклемалась, но с тех пор могу неожиданно заболеть, да и имею некоторые проблемы с сердцем. — Она тут же поспешила исправиться, заметив судорожный вздох Марты. — Ничего критичного, не волнуйтесь! Редкие боли при волнении.

— И ты ещё что-то мне говорила о том, что можешь присутствовать на месте преступления, — мрачно процедил Вяземский, сложив руки на груди.

Мирослава тяжело вздохнула, тут же пожалев, что не сумела сдержать язык за зубами.

— Волнуюсь и злюсь я куда сильнее, когда мне пытаюсь что-то запретить, — с достоинством подчеркнула она. — Давайте не будем портить такое чудесное утро, хорошо? Извините, что сама заговорила об этом. Может, сядем завтракать, пока всё окончательно не остыло?

Марта тут же засуетилась и усадила её обратно, присев рядом. Преодолев несколько минут неловкой тишины, они всё же смогли вернуть прежнее благодушное расположение духа и возобновить беседу, и в ней словно стало даже больше тепла.

А после завтрака атмосфера резко изменилась на деловую, когда Мстислав после недолгих колебаний достал коробку и поставил её на скамью со словами:

— Раз ты хочешь участвовать в расследовании, то помоги разобраться, что общего у жертв, потому что за всё это время никто из нас не смог их связать, не считая того, что они все туристы.

Мирослава не сумела сдержать эмоции и захлопала в ладоши от радости. Она тут же забыла о дискомфорте в горле и усталости.

— Ты официально сдался!

Вяземский смерил её взглядом и усмехнулся, кивая.

— В следующий раз, преследуя нас, ты можешь не просто заболеть, поэтому я лучше обойдусь малой кровью.

— Верное решение, — важно кивнула она, а затем похвасталась Марте. — Меня приняли в команду!

Та засмеялась и нарочито неодобрительно покачала головой, уже переодевшись в чистое платье и нацепив корзинку на локоть.

— Я пойду к соседке, а вы оставайтесь тут и разбирайтесь в своём страшном деле. Удачи.

И с необъяснимо широкой и довольной улыбкой ушла, негромко хлопнув дверью. Мирослава почти сразу потянулась к содержимому коробки.

Доставая папки с исписанными листами, лежащие сверху, она ненароком бросила взгляд на Вяземского и замерла. Мстислав не сводил взгляд с прохода, в котором скрылась Марта, и о чём-то старательно размышлял, если судить по сведённым к переносице бровям.

— Что такое? — обеспокоенно поинтересовалась она, переводя взгляд туда же.