— У него есть глава семьи, который может вправить ему мозги! Тебе даже делать ничего не придётся, я тебе упрощаю жизнь.

— Эти узы куда глубже, чем может показаться на первый взгляд. Они верны мне, а я отвечаю за них — между нами все честно и открыто, — подбирая слово, чтобы ненароком не прозвучать глупо, произнёс Вяземский. — И Эрно у нас самый чувствительный, поэтому я и прошу к нему не лезть.

— Сдаюсь, — с недоверчивым смешком поднял руки Чацкий. — Разбирайся сам со своим якобы впечатлительным.

— Вот и правильно, — проговорил начальник участка, привлекая к себе внимание. — Как будто забыл, как сам по молодости глупости творил. Свободен, Мстислав. Работай.

Он кивнул и, поклонившись, вышел.

Когда Мстислав вернулся в свой кабинет, то Ииро сидел на рабочем месте отвёрнутый и с выпрямленной спиной. В кабинете уже властвовали сумерки, тени набежали на каменные серые стены, придавая зловещий и потусторонний вид. Эрно просматривал листы со стоящей свечкой, а Линнель, не скрывая любопытства, переводил взгляд с Мстислава на Ииро, разбрасывая фантики по столу.

— Извини, что выгнал тебя, — неожиданно для всех произнёс Мстислав.

Он размял затёкшие ноги и спину, затем пошёл к своему столу, забирая по пути изучаемые Эрно листки. Он уже наверняка опоздал к ужину, Марта будет всё равно ругаться, поэтому торопиться смысла не было. Но поспать он точно планировал этой ночью, иначе от усталости и боли, голова обещала взорваться.

Ииро со своего места недоумённо воззрился на Вяземского, немного смутившись и начав подбирать слова в ответ. Пусть Мстистлав и раньше не чурался извиняться, но то было больше в пору их малолетства.

— Разве не я виноват, шеф? — протянул Ииро.

Вяземский немного подумал и решил всё-таки просмотреть отобранные у Эрно листки на свежую голову и отложил их подальше.

Сейчас ему следовало кое-что прояснить своим парням, чтобы в будущем не возникло проблем.

Для начала он достал из ящика свечу, зажёг её, поставил на железное блюдце, переплёл пальцы рук на столе, и только потом сказал, освещаемый тусклым пламенем:

— Ты был не прав, но благодаря тебе я смог сдержаться и не огрызнуться на некоторые замечания Чацкого. — Парни понимающе закивали, а Ииро картинно возвёл глаза к потолку, мол с этим занудой это непросто. — Поэтому спасибо, но впредь всё же держи себя в руках, для нас это будет важно. Потому что, как только ты заговорил о том, что успешно доложил о новых уликах Никулю, я понял, что не хочу сообщать об этом начальству и ещё, что сам не всё им рассказал. Я умышленно умолчал о том, что жертвы были сначала задушены, а потом утоплены. А когда пришёл ты, то окончательно убедился в том, что общине необязательно знать о деталях расследования, пока мы сами ни в чём не уверены.

— Вожак, — забывшись, обратился к нему Эрно, поддавшись вперёд. — Вы предлагаете действовать за спиной общины?

Вяземский пожал плечами и усмехнулся.

— Мы и до этого ничего им не говорили.

— Сказать было просто нечего, — поправил его Линнель, продолжая шуршать фантиками от конфет.

Ииро требовательно протянул к нему руку и тому пришлось кинуть ему одну штучку.

— Жадина, — фыркнул Ииро, но конфету тут же съел.

— Пусть тогда так и остаётся, — с нажимом подчеркнул Мстислав, обводя всех серьёзным взглядом. — Я был не прав, когда относился с такой халатностью к убитым, и, наверное, это было связано с тем, что они чужаки, но сегодня я увидел убитую девушку, потом целый день думал о словах некоторых членов общины, которые утверждали, что это не наше дело. И если бы их поддержало большинство, то мы бы даже не занялись расследованием, а об этом страшно подумать. Сегодня я понял, как они не правы, и как был не прав я сам, — веско произнёс он. — В первую очередь мы с вами обещали ставить интересы людей села выше своих, теперь я делаю поправку на то, что мы должны относиться так впредь ко всем людям. Что скажете?

Ребята переглянулись. Эрно довольно оскалился, а Линнель и Ииро расплылись в широкие улыбки.

— Честно говоря, нам нравится такой расклад, — с хитрым прищуром высказался Ирро.

— Но это не значит, что можно теперь хамить членам общины или не проявлять должного уважения, — предупредил Вяземский, и их улыбки несколько потускнели. — Напротив, нам стоит не привлекать к себе внимание, действовать как можно тише и незаметнее. Раймо потом тоже передадите. Это понятно?

Все утвердительно закивали.

Мстислав замолчал на несколько мгновений, давая и самому себе, и остальным справиться с услышанным. Если его парни могли снести подобное решение без лишних самокопаний, то ему было непросто справиться с последующими чувствами и сомнениями, которые навалились на него после озвученного решения. Мстислав вспомнил, как отец говорил ему, что для их семьи нет ничего важнее общины и её интересов. С тех пор прошло больше двадцати пяти лет. В чём-то традиции остались неискоренимы, они продолжали жить уже не одно столетие, а что-то пришлось менять в связи с изменениями в мире за пределами их земли. Пусть отец и наставлял его всегда действовать во благо их народа, он сам куда охотнее менял устоявшиеся порядки. Если бы не его вольности, то Мстислав не отправился учиться в город, а мама осталась бы жива, и сам отец не ушёл бы за ней так скоро. Мстиславу не пришлось бы, возвратившись с учёбы, принимать на себя ответственность, к которой он не был готов.

К тридцати пяти годам Вяземский уже перестал злиться на отца за то, что тот ни в чём не мог отказать матери, из-за чего ему пришлось потерять их обоих. Но все эти годы он не хотел следовать завету отца и матери и прислушиваться к своему сердцу, потому что не хотел допустить тех же ошибок. Сегодняшний день показал ему, что, возможно, он не понимал больше, чем думал в выборе жизненных принципов родителей. Мстислав все эти годы слепо верил общине и её решениям, старался вникнуть и принять их взгляды даже тогда, когда его чутьё было категорически против. Но, похоже, это был не единственный верный путь.