Он уже протянул свободную руку, чтобы сдернуть седока, когда нога Антея врезалась в его мясистое лицо, ломая в очередной раз, кости.

Стражник не сумел даже взвыть от боли. Он рухнул, как трехсотлетний дуб, навзничь, грохнув напоследок доспехами.

– Я не лгу!

Голос Антея сорвался в низкий рык. Молг под ним тревожно дернул ушами и дрогнул, но с места не двинулся.

Вокруг раздался гомон толпы, а второй стражник уже сорвал с пояса оружие и даже успел сделать выстрел, целясь чуть выше головы скакуна, боясь задеть драгоценное животное, вот только его мишени на спине молга давно уже не было.

Стражник, поначалу, даже не понял, что его сбило с ног, когда сильное гибкое тело серой тенью метнулось зигзагом к нему, не задерживаясь на линии огня.

Сначала локоть, а затем каблук сапога врезался в не сходящееся сочленение грудных пластин доспехов, выбив воздух из его легких.

Стражник отлетел к стене, ударившись спиной и затылком еще и об нее. Он сполз на землю подобно вороху мокрого тряпья, глядя круглыми от недоумения глазами на озверевшего раба, приближающегося к нему.

Сжатые в кулаки руки метнулись к сидящему на земле стражнику, но вместо удара, он почувствовал, как его поднимают на ноги. Он не мог в это поверить. Будучи раза в три его легче, раб играючи вздернул его за края панциря.

Впрочем, свой удар он все же получил, даже не пытаясь защититься, не в силах совладать с пораженным шоком телом. Он пришелся слева направо. Хрустнули ломаемые кости черепа, когда кулак раскрошил верхнюю и нижнюю челюсти. Стражник с воем завалился на бок и попытался отползти, но Антей вновь схватил его за доспех и прижал лицом к стене, обдирая правую половину его лица о шершавый камень стены. Левой рукой он сжал горло обидчика, а правой держал его за волосы.

Где-то позади борющихся раздавались вопли. Кто-то кричал в ужасе, кто-то подзадоривал раба, радуясь надругательству над стражей.

Черно-красная ярость заливала разум Антея, и тот руководствовался только жаждой крови, неведомой ранее, обрушившейся на него слишком внезапно, чтобы он хоть что-то понял. Перед ним были враги, посмевшие назвать его псом. Шавкой. А сами оказались слабее мух, привычные расправляться с беспомощными и запуганными.

Он пытался что-то сказать, но все слова проталкивались сквозь сведенное судорогой горло всё тем же рычанием. Стражник уже даже не дергался.

Антей оттянул его голову и уже собирался ударить ею об стену, возможно даже убив его, когда на шум драки, длившейся мгновения, вышел третий стражник.

– Лорд разрешил, пропустите его. Что здесь…

Внезапный звук голоса заставил Антея прийти в себя и оглянуться.

Ошалевший от увиденного, на него смотрел третий стражник. Он все же выдавил из себя окончание фразы.

– … происходит?

Этот, в отличие от двух других, был тощим, как щепка, и намного старше их. Вытянутый череп обтягивала темная морщинистая кожа.

Сейчас все лицо и руки, сжимавшие чашку, исходящую паром, тряслись от ужаса.

Бешенство, горящее в глазах раба, заставило стражника сделать шаг назад.

Похоже, он забыл даже о том, что на его поясе так же висит оружие. Правда, оно оказалось неэффективным против обезумевшего человека.

Антей моргнул. Красная пелена ушла, очистив взор. Он потряс головой для верности и выпустил свою несостоявшуюся жертву. Этот стражник сполз на землю и, завывая, пополз куда-то в сторону, окончательно потеряв ориентацию в пространстве.

Третий стражник по-прежнему смотрел на раба, испятнанного человеческой кровью. Его губы дергались, не в силах произнести ни слова. Как двигаться, он тоже позабыл.

Антей обернулся. Возле молга, в луже собственной крови, лежал первый стражник. Он не дышал. Все лицо его провалилось вглубь проломленного черепа.

Он закрыл глаза, почувствовав, как ноги стали ватными и его качнуло. Он оперся рукой о стену, сжав пальцами камень кладки, второй рукой накрывая лицо, не замечая, как размазывает по нему капли крови.

– Великий Молг…

Сзади внезапно проскулил обретший голос стражник.

– Езжай.

Антей обернулся, не веря своим ушам.

Разве не должны были его тут же пристрелить, как бешеного пса?

От этого его движения, стоявший на крыльце сторожки, стражник, отшатнулся назад. Опора ушла из-под его ног, и он звучно грохнулся на перила и, сломав их, на землю.

Упавшая из его рук глиняная чашка рассыпалась осколками, залитыми бурой жидкостью.

К счастью – сам он был жив, и теперь отчаянно пытался воздеть себя на ноги.