— Подняться ко мне сможете?

— Рад бы, но вот, — и он указал на правую лодыжку. От нее к толстому металлическому кольцу, вделанному в стену, тянулась железная цепь.

— Вот черт! Я сейчас. Только за ломом сбегаю.

— Не уходи! — вдруг воскликнул пленник умоляющим голосом, — иначе я с ума сойду.

Твою ж дивизию! Ну прям, как маленький. Надо срочно привести его в чувства.

— Вас как зовут? — быстро спросил я.

— Михаил, — растерянно ответил тот.

— Слушайте, Михаил. Ради вашей невесты, продержитесь еще минуту. Хорошо? — Весомее аргумента мне в голову не пришло. Надо было спешить.

Михаил снова быстро закивал.

— Только не бросай меня здесь! Слышишь? Не бросай! — Его голос предательски задрожал.

— Не брошу. Русские своих не бросают, — почему-то вырвалось у меня. Я подмигнул Михаилу, погасил фонарь и метнулся к выходу из погреба.

Осторожно высунувшись наружу, я огляделся по сторонам и прислушался — никого. Только громкий стрекот кузнечиков и отдаленный собачий лай нарушали окружающую тишину. Стараясь двигаться тихо, я подбежал к лому, и затащил его в погреб. Плотно прикрыл за собой дверь, засветил фонарь и заглянул в подпол.

— Пришел! Вернулся! — Во взгляде Михаила промелькнул огонек подступающего безумия.

Похоже, у парня заметно расшаталась психика. Но это и не удивительно, учитывая, что он пережил.

— Сможете лом принять? — Я просунул в погреб конец тяжелого инструмента.

— Попробую. — Михаил остановился в метре от лестницы — дальше не давала пройти цепь — и протянул руки к лому.

И только сейчас я увидел, что все его пальцы изуродованы. На большинстве вместо ногтей зияли страшные кровоточащие раны. Я, признаться, опешил от этой картины и чуть не выронил лом.

«Вот скоты! Нелюди конченные!» — выругался я про себя, добавив после этих фраз добротного русского мата.

— Отойдите. Я сам, — кряхтя от натуги, проговорил я, спускаясь вместе с ломом по лестнице.

Тяжелая железяка при этом немилосердно гремела по металлическим ступеням.

Когда я спустился, Михаил внезапно бросился передо мной на колени и зарыдал. При этом он пытался меня обнять.

— Успокойся, мать твою! Соберись! — сорвался я, переходя на «ты». — На это нет времени. Если этот отморозок вернется, мы с тобой трупы. — И я со всей дури залепил Михаилу пощечину.

Тот отстранился, ошеломленно заморгал глазами, а потом быстро закивал.

— Слушай меня и выполняй все приказы, тогда будешь жить! Понял меня? — грубо прикрикнул я.

— Понял, — хрипло ответил Михаил.

— Держи фонарь. Жми на педаль. Даже через боль. Мне нужен свет, — отрывисто скомандовал я.

Пленник взял у меня фонарь и принялся энергично нажимать на педаль.

Я перевернул лом плоским острием вниз, наступил обеими ногами на цепь, зафиксировав ее на бетонном полу, и начал методично наносить удары. Меня уже не беспокоило, что кто-то может услышать шум. Главное сейчас — это освободить пленника.

Бить пришлось долго. Но, наконец, когда я уже сбился со счета нанесенных ударов, одно из звеньев лопнуло, освободив пленника.

— Сможете подняться наверх? — спросил я, забирая у Михаила фонарь.

В общем-то, мог бы и не спрашивать. Пленник, почувствовав свободу, стал проворно карабкаться по лестнице.

— Ждите меня! Одному не выходить! — прикрикнул на него я. — Может, у него есть сообщники. Ведите себя тихо!

Михаил замер у самого верха, оглянулся на меня и молча кивнул. Я полез за ним, таща с собой тяжелый лом. Если у парня не получится перелезть через забор, то придется ломать замок на калитке.

— Чего ты там копаешься? — услышал я сверху недовольный голос.

— Ничего, что я лом с фонарем тащу?! — возмущенно ответил я.

— Давай сюда! — Михаил протянул руку. Похоже, на адреналине он перестал чувствовать боль.

— Так бы и сразу, — буркнул я, подавая ему лом.

— Как звать-то тебя, Мойдодыр? И почему у тебя носки на руках? — усмехнулся он, намекнув, похоже, своим первым вопросом на мой внешний вид.

— Мы сейчас вообще-то жизнь вашу спасаем! Давайте все вопросы потом.

Я вылез из ямы, и, погасив фонарь, опасливо выглянул из погреба. Вокруг было тихо.

— Обвяжите цепь вокруг ноги и спрячьте под штаниной. И накиньте на себя что-нибудь. — Я указал на вешалку. — Если у этих уродов есть здесь подельники, лучше, чтобы они вас не узнали.

Михаил нервно кивнул и начал неуклюже обвязывать цепь вокруг ноги. Он морщился и кряхтел от боли, а цепь выпадала из непослушных окровавленных пальцев. Я не сразу увидел, что эта задача ему не по силам.

— Простите, я не подумал, — пробормотал я, присаживаясь на корточки. — Давайте, я сам.