— Мне нужно вернуться в Ро'шан, Эска. Мне нужно увидеть свою дочь. И моя мать захочет получить отчет.

Мне пришлось сдержаться, чтобы не возразить, что я ее мать. Я знала, что это ни к чему хорошему не приведет, но я действительно хотела это сказать.

Я услышала, как где-то позади меня открылась дверь, послышались шаги по холодному каменному полу. Затем раздался голос, которого я так давно не слышала. Голос, по которому я так сильно скучала, хотя и не подозревала об этом. «Эска? Эска, это ты?» Хардт пришел меня повидать.

Некоторые узы крепче крови, прочнее стали, надежней основ земли. Хардт был со мной всегда. Время, проведенное в Яме, пытки от рук надсмотрщика, наш побег и смерть Изена. Он был в комнате, когда я рожала Кенто, и был со мной в Пикарре, когда я поглотила дугошторм и надела корону Вейнфолда себе на голову. Он отправился со мной в До'шан, был убит Железным легионом, и именно я вернула его к жизни. Никто больше не страдал вместе со мной в Красных камерах, и никто больше не видел того безумия, которое вселил в меня император Арас Террелан. Никто другой не был рядом со мной, когда я уничтожила род Терреланов и наслала на Джанторроу проклятие, превратившее город в пылающие руины. Он даже пошел со мной противостоять Железному легиону и вернул меня к жизни после того, как я покончила с собой. И, несмотря на все это, он остался со мной в Йенхельме, помогал мне поднимать мое маленькое королевство и моих детей. Между мной и Хардтом существует связь, которую я никогда не смогу полностью выразить словами. Он скала, которая держит меня на плаву.

От голоса Хардта у меня на глаза навернулись слезы еще до того, как я повернулась к нему лицом. Я так сильно скучала по своему другу. Мне так много хотелось ему сказать. Нам так много нужно было обсудить. Так много… Слишком много.

Когда я повернулась к нему лицом, Хардт застыл. Я с нетерпением ждала этой встречи, но в тот момент, увидев его широко раскрытые от удивления глаза, мне захотелось спрятаться. Я была старой, седой, морщинистой, сутулой, и все это задолго до моего времени. Хардт тоже постарел. Он был по-прежнему высок, но мускулы у него обмякли. В его коротко остриженных волосах, как и в бороде, появилась седина, а на смуглой коже больше морщин, чем я помнила. Его живот больше не был плоским, а выпирал из-под туники. Никто из нас не избежал суровости времени, но он носил свой возраст с достоинством.

Я сцепила руки перед собой и увидела, как его взгляд скользнул вниз и остановился на моей теневой лапе. Я быстро спрятала ее за спину.

— Эска? — Голос был таким тихим, что походил на раскаты далекого грома.

Я кивнула. Мой язык казался свинцовым, и не было слов, которые могли бы построить мост через пропасть. Но ведь никакой пропасти и не было. Ее никогда не было. Только не между мной и Хардтом. В два прыжка он оказался рядом со мной, обхватил меня руками и сжал в крепком объятии. Потом я заплакала. Потом заплакал и он. Мы провели так какое-то время. Некоторые узы преодолевают время, а для некоторых воссоединений не нужны слова.

Я избавлю тебя от большей части болтовни, которую мы произносили, уткнувшись друг другу в плечи, поскольку очень многое из этого не имело смысла. Важно то, что мы снова были вместе, и это было все равно, что прийти домой и надеть пару старых ботинок, которые сидят на твоих ногах как никакие другие. Хардт всегда принимал меня такой, какая я есть, и, несмотря на это, следовал за мной. Я до сих пор не знаю почему. Полагаю, из-за любви. Не из-за романтической любви — нет ничего более временного и хрупкого. Но из-за любви, построенной на уважении и пережитых вместе трудных временах, которые никто другой никогда не смог бы понять.

К тому времени, как объятья разомкнулись, у нас обоих были опухшие щеки и покрасневшие глаза. И мы оба улыбались.

Моя тень переместилась, забурлила, встала на дыбы рядом со мной.

— Хардт!

Хардт отпрянул назад, от него исходил страх. «Что это за хрень, Эска?» За все годы, что мы провели вместе, я только один раз слышала, чтобы он был так напуган, когда мы чуть не упали с великой цепи Ро'шана.

Я вздохнула. Я должна была догадаться об этом с того самого момента, как согласилась с Сссеракисом, что ему больше не нужно прятаться. Моя тень слегка повернулась ко мне. «Да. Ты должна была это сделать». Меня немного нервировало, что Сссеракис мог говорить вслух и при этом слышать мои мысли. Не знаю почему, но это казалось неправильным.

— Все в порядке, Хардт. Это Сссеракис. Ужас из Другого Мира.

— Я лорд Севоари, — объявил Сссеракис.

Хардт переводил взгляд с меня на мою тень. Чернильная тьма колебалась и танцевала, как пламя свечи.

— Это тот, кого ты носила в себе все эти годы?

Я пожала плечами:

— Более или менее.

— Твой страх доставлял мне удовольствие, большой землянин.

Потребовалось немного объяснений. Как и в большинстве случаев, Хардт в конце концов принял это как очередную причуду Эски. Он всегда принимал меня, даже после того, как я совершала поступки, с которыми он был не согласен. Я никогда не заслуживала той поддержки, которую оказывал мне Хардт. В конце концов, Сссеракис согласился отступить, и я думаю, что все были счастливее без постоянного напоминания о том, что я была одержима древним воплощением страха.

Сирилет спустилась со своего трона, и Хардт обнял ее так же, как и меня. На мгновение она испугалась — я увидела это в ее темных глазах, — затем смягчилась в его объятиях. Я думаю, что ее демоны — скорее в переносном, чем в буквальном смысле, — все еще яростно ее преследовали. Для того, чтобы остаться сильной, ей потребовалось невероятное усилие воли. Хардт не стал отчитывать ее за то, что она ушла, а скорее отстранился и проворчал, глядя на ее руки, спрашивая, почему никто не промыл и не перевязал ожоги. Сирилет улыбнулась и смахнула слезы.