— Не совсем. — Он усмехнулся, и собравшаяся толпа… кто это были? Сопровождающие? Их было слишком много для этого, и я уверена, что Сирилет не платила более чем пятидесяти людям за то, чтобы они приносили Джозефу еду и купали его. Тогда верующие? Они называли это место храмом. По моему опыту, храмы обычно сопровождались богослужением. Кем бы они ни были для Джозефа, у меня мурашки бежали по коже, когда они смеялись.

Они слишком спокойны. Спокойствие — бесполезная эмоция. Мы должны выдавить из них страх. Моя тень начала пузыриться рядом со мной.

— Нет. Я здесь не для этого.

Сссеракис не слушал меня. Моя тень встала на дыбы, ужас с острыми краями, которые впитывали свет. Люди вокруг нас ахнули, некоторые из них даже упали на колени и склонили головы, но я не почувствовала в них страха.

Что с ними не так? Сссеракис мгновенно раздулся, моя тень заполнила комнату, погрузив все и вся в темноту. Я огляделась и обнаружила, что все они застыли на месте. Я не могла их видеть, но знала, что каждый из них изолирован, заперт в своей собственной тюрьме кошмаров. Я была там, где они сейчас, в ловушке внутри ужасающего конструкта, созданного Сссеракисом.

Они меня не боятся. Что происходит? Сссеракис был прав. Несмотря на то, что он навлек кошмары на этих людей, никто из них не испугался. Они были такими чертовски мирными. Это было отвратительно.

— Прекрати, Эска, — сказал Джозеф спокойным, веселым голосом. В тот момент я его ненавидела. Никто не должен встречаться лицом к лицу со своим самым большим страхом и быть счастливым.

Темнота рассеялась, моя тень отступила, Сссеракис снова спрятался внутри меня. Я почувствовала, насколько неспокойным был мой ужас. Словно он испугался того, что другие его не боялись.

— Что это, Джозеф? Почему эти люди ведут себя как фанатики?

Йозеф похлопал по деревянной сцене рядом с собой и кивнул мне:

— Садись, Эска. Пожалуйста.

Я осторожно поднялась на сцену и опустилась рядом с ним. В тот момент, когда моя отвисшая задница коснулась пола, я услышала новые вздохи и бормотание толпы. Черт, но это нервировало. Они глядели на нас с таким странным почтением.

Один из маленьких камней врезался мне в ногу и остановился, вцепившись в меня своими каменными лапками. Приглядевшись, я поняла, что это скорее набор мелких камешков, склеенных в один. Его поверхность была неровной, бугристой. Он перестал размахивать лапками, повернулся и покатился прочь.

— Не големы? — спросила я.

Джозеф покачал головой и поднял с земли одно из странных созданий. Оно запищало, как играющий щенок, затем устроилось на коленях у Джозефа и затихло.

— Это дети, — сказал Джозеф. — Мои дети. Я их создал.

— Они живые? Ты думаешь, что создал жизнь? С помощью магии Источников?

— Да.

Я покачала головой:

— Только Ранд могут творить жизнь с помощью магии, Джозеф.

Он нахмурился и тоже покачал головой:

— Многое произошло, пока тебя не было.

Я взглянула на толпу, все еще наблюдавшую за нами. К ним присоединились другие, дети из класса подошли поближе. Все молчали, как будто ловили каждое наше слово.

— Понятно, — сказала я. Я попыталась не обращать внимание на зрителей. — Ты выглядишь лучше, Джозеф.

Мой друг кивнул. «Это постоянная борьба. Я теряю контроль, наверное, раз в десять дней. Бывает хуже, если я переутомляюсь. Я…» Он замолчал, нахмурился и посмотрел на меня так серьезно. Он выглядел точно так же, как мальчик, которого я помнила по юности. Мне хотелось обнять его, рассказать ему обо всем, что со мной произошло, утешиться в его присутствии, как раньше. Но те дни остались далеко позади. Я не могла позволить себе обременять его своими проблемами.

— Я научился использовать биомантию, чтобы исправлять себя, — медленно произнес он. — Это неподходящее слово. Сдерживать себя. Чтобы оставаться самим собой. Это нелегко, Эска. Иногда постоянное использование магии становится невыносимым. В некоторые дни я не могу.

Собравшаяся толпа зашепталась, и я не могла полностью разобрать пульсирующую волну шума, не сосредоточившись на нем.

— Постоянное использование магии? — спросила я. — Ты используешь биомантию, чтобы поддерживать свое тело в стабильном состоянии? Даже сейчас?

Джозеф кивнул.

— Как? — Я не хотела, чтобы наше воссоединение прошло именно так. Я хотела наверстать упущенное, а не расспрашивать его. Но мой разум имеет привычку цепляться за загадки и не отпускает, пока я их не разгадаю. — Разве ты не страдаешь от отторжения?

Он посмотрел на меня и улыбнулся, как будто услышал шутку. Я не совсем поняла эту улыбку.

— Я не страдаю от отторжения. По крайней мере, не от биомантии. Как и ты.

— О, поверь мне, Джозеф, я еще как страдаю. — Я поняла, что у меня до сих пор не было возможности помыться. Мое лицо, вероятно, все еще было в пятнах засохшей крови.