— Ты можешь это сделать? — спросила я.

Да.

— Что? — спросил Рихтер.

— Я спросила, можешь ли ты это сделать? Можешь ли ты убраться обратно в Тор? Тогда мы уйдем в Йенхельм и обретем мир, который нам нужен, чтобы заняться более насущными делами.

Моя тень снова начала извиваться.

— Прекрати, — тихо сказал я. — Я разберусь с этим.

Сссеракис хихикнул, и моя тень снова улеглась. Ты говоришь очень уверенно. Я удивилась, услышав сарказм в голосе моего ужаса.

— Я ничего не сделал, мама, — сказал Трис.

Все действительно было бы проще, если бы я просто говорила с Сссеракисом своими мыслями. Я знала, что ужас может слышать их, но мне никогда не нравилось общаться таким образом. Странно, но осознание того, что ужас может слышать каждую мою мысль, разрушало барьер, который я не хотела разрушать. Даже если этот барьер был всего лишь воображаемым.

Рихтер пристально смотрел на меня, но отвернулся, чтобы посоветоваться с остальной делегацией Тора. Я видела, как они перешептывались, кивали, качали головами. Одна женщина указала на меня, затем махнула пальцем в сторону Триса.

— Мы могли бы просто напасть, — предложила Трис, пожалуй, слишком громко. — Их всего шестеро, мама.

Рихтер нахмурился, и его рука потянулась к нагруднику, рассеянно поглаживая светящуюся там руну.

— Это не поможет, Трис, — рявкнула я. — Возможно, ты бы мог извиниться за все те зверства, которые совершил.

— Конечно. Конечно. Все, что угодно, ради могучего Йенхельма. — Трис шагнул вперед и отвесил поклон, который был одновременно драматичным и насмешливым.

— Великие воины и жители благородного Тора, — жеманно произнес Трис. — Я, Трис Хелсене, — он выпрямился, — некоторые из вас называют меня Жнецом. Прошу прощения за все дурные поступки, которые я причинил вам, — улыбка сползла с его лица. — За всех несправедливо убитых сестер. Я приношу свои извинения. Чтобы все вы подавитесь нашим миром и сгнили в аду.

Он отступил на шаг, поравнявшись со мной, и угрюмо пожал плечами:

— Ну вот. Я старался изо всех сил.

— Это было сказано от чистого сердца, — сказала я. Хотя я не могла его винить.

Я хотела мира. Я действительно хотела. Но я также не могла забыть, как началась война. Я могла бы винить себя за то, что украла несколько аббанов у этих ублюдков, но правда заключалась в том, что это была незначительная кража по сравнению с возмездием. Тор послал ассасинов, чтобы убить меня, а вместо этого убил Ви. Мою приемную дочь и сестру Триса. Маленькую Ви, которая любила поболтать обо всем на свете. Она наполняла мою жизнь радостным шумом. Я думаю, она также сдерживала большую часть темной натуры Триса. Точно так же, как Джозеф так долго сдерживал мою.

В Трисе я видела много от себя. Он был тем, кем я могла бы стать, если бы не постоянное присутствие Джозефа на протяжении всех моих лет в академии. Если бы у меня не было твердой моральной уверенности Хардта, на которую я могла опереться после Ямы. Если бы Имико не оттащила меня от края пропасти после смерти Сильвы. Я столько раз чуть не стала той, кем сейчас был Трис, но каждый раз кто-нибудь из моих друзей спасал меня. Теперь я понимаю, что рядом с Трисом не было никого. Ви ушла. Присутствие Сирилет никогда не приносило спокойствие, ни в чем и никому. Я… Нет. Я никогда не пыталась оттащить его от края пропасти. Как раз наоборот. После смерти Ви я увлекла Триса с собой за край. Только у него не хватило опыта, чтобы снова выбраться оттуда. И когда я это сделала, когда я, наконец, проснулась и выбралась из тьмы и отчаяния… Будь я проклята, но я не взяла его с собой. Я оставила его там. Я его бросила.

Трис сердито смотрел на делегацию Тора, его руки сжались в кулаки. В нем не было страха, ни капли. В его сердце не было ничего, кроме ярости и ненависти. Я подошла и положила руку ему на плечо, и он отпрянул от меня, широко раскрыв глаза и угрожающе глядя на меня.

Рихтер прочистил горло. За это я чуть не проткнула его призрачным шипом. Маленький, покрытый шрамами человек из Тора шагнул вперед и выпрямился во весь свой небольшой рост, как будто собирался произнести самую важную речь в своей жизни.

Или, может быть, последнюю.

— Мы согласны, — сказал Рихтер.

Я вздохнула с облегчением.

Рихтер снова прочистил горло:

— С одним условием.

О, блядь, спасите нас всех от надутых петухов с раздутым чувством собственной важности.

Рихтер поднял руку и указал на Триса:

— Мы требуем, чтобы Жнец сдался народу Тора ради правосудия.

Трис хохотнул.

— Правосудие? Что, черт возьми, ты можешь знать о правосудии?

— Ты убил бесчисленное множество людей в Торе…

Трис шагнул вперед. «Это было правосудие!» — закричал он.

— Убийство никогда не бывает правосудием, — огрызнулся Рихтер.

— Убийце и подобает говорить такие вещи. — Трис вытянул руку в сторону и сформировал источникоклинок, гигантскую косу.

Рихтер отступил на шаг, вытаращив глаза на своем лоскутном лице.

— Ты угрожаешь мне на переговорах?

— Я угрожаю тебе? — Трис двинулся вперед, занимая место, которое уступил Рихтер. — Что бы ты назвал требованием моей головы, если не угрозой?