Ещё будет разведка — одновременно это и диверсионный отряд. Руководить отрядом станет Фролов. Там всего лишь восемь бойцов с одним офицером — самим Фроловым. В их задачи, как уже понятно, будут входить диверсии, глубинная разведка, устранение командующих у врага.

Справятся ли? Не знаю. Очень это сложная наука. Но с чего-то начинать нужно и это направление. Есть надежда, что враг и не предполагает, что могут быть подобные формы борьбы. Ну а кто не ожидает, тот разоружен.

Ну и остаётся конное охранение — это наши разъезды, разведка, бойцы, собранные из запорожских казаков. В степи важно раньше увидеть врага. И тогда можно организовать отпор даже от заведомо многочисленного противника. Потому в охранении только лучшие конные, да на отличных конях. Это наша выживаемость в степи.

Ещё одна дюжина бойцов с одним подпоручиком пока причислялась к линейной роте. Но это были артиллеристы. Пользоваться маленькими гренадами, это что-то похожее на гранатометы, которые широко применялись ещё в Северную войну, умеют все мало-мальски подготовленные солдаты пехоты. И пока артиллеристы с таким оружием. Опасным, к слову. И не столь эффективным, как может звучать в описании.

Я ожидаю и очень надеюсь, что к самому началу боевых действий, к апрелю или маю, мы получим три, а лучше бы четыре небольшие корабельные пушки. Адмирал Головин обещал. Эти орудия я планировал установить внутрь крепких фургонов. И таким образом иметь мобильные картечницы — своего рода «тачанки времён гражданской войны».

Воевать как линейное подразделение мой батальон может. И на учениях гвардейцы показывают неплохую выучку линейного боя. Вот только я вижу намного более серьёзные возможности, что открываются перед моим батальоном, если только немного изменить тактику, начать воевать иначе, чем принято в это время. Хотя бы так, как в иной реальности воевали к концу нынешнего столетия. Или в эпоху Наполеоновских войн. А можно и ещё лучше.

Но были у меня и сюрпризы. Да такие… Что и своим рассказать нельзя, и уж точно врагу знать о них невозможно.

— Иван, если проговоришься хоть кому… Нельзя, никак нельзя. Да и самому пользоваться дозволяю только в бою, и когда рядом нет никого постороннего, — наставлял я Кашина.

Поручик Кашин смотрел на меня с недоумением. Он никак не мог понять, почему и зачем нужно скрывать такое замечательное новшество, как штуцерную конусную пулю.

— Иван, ты пойми, пока нет заводов по производству многих штуцеров и таких пуль, пока мало подходящего металла — никто не должен видеть эти пули. Это наш с тобой шанс выжить там, где выжить уже невозможно, — в который раз я объяснял Кашину ситуацию.

Было важно, чтобы он сам проникся и понял, почему пули, названные в иной из реальностей пулями Минье, нельзя начинать повсеместно внедрять.

Ну допустим, я вооружу весь свой батальон этими пулями, как и неплохими штуцерами. Но — на этом всё. Вооружить полк я уже не смогу, даже если буду иметь достаточно серебра для этого. Просто во всей русской армии вряд ли сыщется столько штуцеров, да ещё чтобы с полноценными нарезами, и чтобы они не были образца прошлого века.

А вот те же самые пруссаки — нынешний папочка будущего Фридриха Великого, как и сам сынок — они голые будут ходить по дворцам своим, одну курицу в неделю есть, но армию принципиально новым оружием вооружат.

В Англии, Голландии, Франции, в Священной Римской империи — везде производственная культура выше, чем в Российской империи. И если к ним такое новшество попадёт, то очень скоро не только в Европе русская армия встретит немалое количество солдат со штуцерами, но и в Османской империи они также появятся.

Поэтому я крайне осторожно отношусь к любым новшествам в области вооружения. Пуля Минье несложна в производстве, а вот штуцер изготовить нелегко. И только тогда можно говорить о внедрении какого-либо нового вооружения в российскую армию, по примеру новых штуцеров и винтовок, когда в России будут существовать собственные заводы по их производству. Причём основанные не на ручном, крепостном труде, а на найме таких рабочих, которые смогут управляться с новейшими механическими станками.

А до этого очень опасно играться в прогрессорство с оружием. Одно дело — поставить уже существующую корабельную пушку в крепкий фургон и поливать противника картечью, другое — использовать какую-то новую тактику, базирующуюся на принципиально новом оружии. Но я не стал бы играться с теми технологиями, которые требуют создания целой промышленной отрасли. Объективно — англичане или голландцы, которые пока окончательно еще не проиграли Англии, это сделают быстрее.

— Теперь тебе всё понятно? — спросил я Кашина, когда всё это доступным для него языком объяснил.

— Понятно, — нехотя ответил подпоручик.

Сколько мне стоило трудов всех своих офицеров поднять хотя бы на один чин, а из Кашина сделать полноценного офицера! Теперь я по-настоящему должен Густаву Бирону. Я его должник — это он помог провести по всем инстанциям, прежде всего, через своего брата-фаворита, составленные мной бумаги о том, какой герой Кашин и какую роль он сыграл во всех значимых событиях, в которых участвовал и я.

Так что даже если бывшему сержанту и непонятно что-то из сказанного мной, он всё равно сделает так, как я скажу. И надеюсь, что это будет сделано не только из чувства благодарности, но ещё и потому, что Кашин верит мне и хоть сколько-то понимает, к чему я стремлюсь.