Шрифт:
Чья-то неестественно сильная рука хватает его за пояс и тянет назад. Остромир падает на пол, не дотянув до свободы какие-то три локтя.
— Не успел, — произносит великан.
Бежать.
Как можно быстрее.
Он вернётся к князю и доложит ему о мятеже в этой дурацкой, отвратительной деревушке. Расскажет о людях, что подняли руку на его людей. Все эти деревенщины уже мертвецы, но они пока об этом не знают. Нельзя просто так нападать на служивого — за такое полагается смерть.
Остромир вскакивает и выхватывает из-за пояса кинжал, но удар тяжёлой перчаткой тут же выбивает оружие у него из рук, точно это детская игрушка. Остромир всегда считал себя неплохим воином, но великан перед ним — настоящая смерть. Неостановимый, непоколебимый.
Только булавы с собой нет: должно быть бросил её на улице, чтобы догнать его.
— Ты хоть знаешь, на кого напал? — спрашивает Остромир.
— Я тебя помню, — внезапно отвечает мужчина. — Стародум. Это ты ворвался на кухню и забил нашу повариху. Хорошая была женщина, заботливая.
— Стародум?
— Я всех вас запомнил, выродков. Каждое лицо.
— Погоди, — Остромир отходит на пару шагов, окидывая человека взглядом. — Это же ты тогда стоял на стене! В этих же доспехах! Я тоже тебя помню!
— Это хорошо, — кивает мужчина. — Значит ты понимаешь, какое удовольствие я получу, убивая тебя.
— Но как ты сбежал?
— Через тайный ход, вышел на своих двоих вместе с половиной крепости. Скоро Стародум покажется из земли, но ты этого уже не увидишь.
Здоровяк делает шаг вперёд, протягивая огромную лапищу, но Остромир настолько потерял контроль над собой, настолько им овладело желание выжить, что он, извернувшись как змея, просачивается мимо него просто чудом. Он даже сам не понял, как это произошло: мгновение назад он был загнан в угол, а сейчас бежит к двери, к выходу из этого места.
Он будет бежать без остановки до самого Новгорода. Он выживет. Никто его не догонит.
Но не тут-то было. Тот самый наглец хватает его за шею и приколачивает к стене подворья. Хватка у него такая крепкая, будто Остромира приковали стальными кандалами.
Смотрит, очень недобро смотрит.
Такой взгляд ничего хорошего не предвещает.
Остромир сосредотачивается, собираясь ударить подонка молнией, но на таком расстоянии от силы мало проку: слишком много времени нужно, чтобы собрать её из окружающего воздуха. Пока он будет это делать, его полсотни раз можно тыкнуть ножом в живот.
Кажется, он проиграл. У него не осталось при себе ничего кроме гордости, но её у него точно не отнимут.
До появления крепости Стародум из земли осталось 39 дней.
Глава 13
Силы покидали его, но он продолжал идти.
Меч проносится над головой, в последний момент приседаю, позволяя лезвию пройти мимо. Делаю взмах, затем ещё один, и ещё. Кручусь вокруг своей оси, уклоняюсь от возможного выпада и снова атакую.
Мыслей нет, есть лишь голые чувства: желание убивать, отнимать жизнь, причинять боль, кричать, смеяться, злиться, свирепеть, неистовствовать. Так, должно быть, себя чувствуют дикие животные, загнанные в ловушки хищники. Всё вокруг исчезает, остаются лишь действия, которые тело выполняет само по себе, не задумываясь над каждым из них.
И это происходит повсюду.
— Ты даже не представляешь, на кого вы напали! — орёт мужчина напротив. — Мы — люди Великого Князя. Вся ваша деревня сгорит, как только он узнает, что вы сделали! За каждого убитого сотню повесят на деревьях! Весь лес окажется засеян вашими трупами!
Но я не могу ему ответить — не способен.
В данный момент я — не человек, а пучок чистой ненависти. Человек, превратившийся в оружие, почти как девушка-дух. Даже смысл сказанного доходит до меня с трудом — едва просачивается через пелену ярости.
Сейчас я могу только рубить и кромсать.
Наша ратная сотня, некогда преданная прежнему господину, поднялась чтобы отомстить за убитого сотника Ратмира. Много лет они были простыми крестьянами, но сегодня вспомнили, что Вещее — не простое село. Оно всегда было местом жизни воинов и их семей.
Сражение происходит быстро: мы побеждаем, поскольку застали их врасплох. Но очаги сопротивления ещё стоят.
— Вся деревня в умертвия превратится!
— Сначала это сделаете вы, — говорю сквозь плотно сжатые зубы, и делаю взмах мечом.
Противник отпрыгивает, уже поняв, что Веда в моих руках способна разрезать его одним движением. Подхожу, атакую, защищаюсь.
Я сражаюсь с людьми в масках, но сражение выглядит до нелепости абсурдно и непредсказуемо: раньше я тренировался обращаться с палицей или другим оружием, которое можно выставить перед собой, чтобы заблокировать удар. Сейчас же у меня в руках волшебный клинок, разрезающий любую материю так же легко, как воздух. Выставь я его против меча врага — он разделится на две части и его отрубленный конец угодит по мне, как и собирался.