Пройдя через арочный проход, мы оказались в длинном трапециевидном коридоре, который когда-то освещали лишь чадящие факелы. Теперь же по стенам тянулись аккуратные ряды ламп накаливания, отбрасывающие желтоватый свет на каменные плиты, испещрённые древними письменами и «наскальной живописью» в картинках, повествующей о славном героическом прошлом гребаного умруна, которого нам с огромным трудом удалось ликвидировать в прошлый раз.

— Цивилизация добралась и сюда…- натужно усмехнулся Фролов, проведя пальцами по черной изоляции ближайшего кабеля. — Теперь хоть не рискуешь свернуть себе шею в темноте.

Однако, его наигранной радости никто не разделил, гнетущее впечатление от этого мрачного места становилось всё сильнее и глубже. А шеи и без этого всем свернули, невзирая на наличие современного электрического освещения.

Но я не мог избавиться от ощущения, что эта электрическая иллюминация в гигантском склепе лишь подчёркивала мрачность места. Тени казались гуще, странные скрипы и шепоты, заглушаемые некогда грохотом наших шагов, теперь просачивались и сквозь равномерный гул генераторов.

Ваня, обычно такой разговорчивый, молчал, вглядываясь вглубь коридора. Его пальцы нервно сжимали рукоять ножа, ножны которого были подвешены к ремню портупеи. Это я отдал ему тот самый охотничий нож, который случайно зарядил силой еще в самом начале своей карьеры ведьмака. И нож до сих пор отменно «работал».

Уже буквально через несколько шагов начали попадаться мертвые тела чекистов. И, судя по их мертвенно бледным лицам, искаженным настоящим ужасом, они умерли в настоящих мучениях.

Черномор вдруг остановился, резко подняв руку:

— Тише…

Его борода вспыхнула слабым синим светом, а по спине у меня пробежал холодок. Откуда-то из-за поворота донёсся звук — но не хруст камня под ногой, не скрип металла, даже не обычное шарканье ног… а что-то вроде мокрого шлёпанья, будто по полу тащили тяжелую мокрую тряпку, забыв её как следует отжать.

Фролов мгновенно прижался к стене, вскинув автомат наизготовку. Черномор сделал несколько резких жестов, и его борода «зашипела» и распушилась, словно шерсть рассерженного кота, выпуская в воздух голубоваты искры. Я же почувствовал, как по коже заструились мурашки — разлитая в воздухе вонь магического перегара была густой, почти осязаемой, и практически невыносимой. Электрические лампы неожиданно замерцали — их спирали то раскалялись до бела, то гасли совсем.

— Он еще здесь? — нервно прошептал Ваня, и в его голосе впервые за всё время прозвучали нотки тщательно скрываемого страха.

Когда лампы погасли в очередной раз, из темноты медленно «выплыла» фигура. Не та, что мы ожидали — не огромная, не демоническая, а вполне себе обычная… Это был ползущий по земле человек… Или то, что когда-то было человеком. Его кожа тончайшей слизистой плёнкой облегала торчавшие наружу кости, глаза казались впавшими в пустые глазницы, а губы растянулись в неестественно широкой улыбке, словно ему порвали рот. За собой ползущее существо оставляло широкий кровавый след.

— Чёртов мертвяк! — крикнул Фролов, что-то там надумав себе в кромешной темноте и вдавливая «гашетку» дрогнувшим пальцем.

Я едва успел ударить ладонью по стволу, сбивая капитану прицел. Автоматная очередь разорвала тишину, пули звонко рикошетили от каменных стен. Черномор резко махнул рукой, и над нами вместо лампочек загорелось маленькое солнце, осветив коридор метров на двадцать вперёд…

— Проклятье! — дернулся Черномор, когда в него попала одна из отрикашетивших от стены пуль. Но такой мелочью коротышку было не пронять. — Я его добью! — рванулся он вперед, но я успел схватить бородача за рукав:

— Стой! Это не мертвяк!

Ползущее окровавленное существо это… это был Том Бомбадил. Точнее, то, что от него осталось. Мне с трудом удалось опознать моего шотландского союзника-ведьмака. Его обезображенное лицо почти полностью скрывала запекшаяся кровь, но я всё равно узнал эту рыжую шевелюру и такую же рыжую бороду, слипшуюся от крови в сосульку.

Некогда крепкое двухметровое тело Тома словно побывало в чреве огромной камнедробилки, настолько оно было искорёжено и переломано. Левая рука была неестественно вывернута и буквально закручена в узел, словно её кости размякли. Но его глаза, по-прежнему живые, глядели на нас с немым ужасом.

— Том?! — Ваня сделал шаг вперед, но Бомбадил резко задергался, словно его било током, и из его рта вырвался хриплый шепот:

— Не… подходите…

Он содрогнулся в конвульсиях, забрызгав кровью ближайшую стену, и тогда я заметил — его тело было пронизано тонкими, но явно видимыми «нитями». Они тянулись вверх, к потолку, сливаясь с расплывшимися по нему тенями.

— Что это за дерьмо? — прошипел Черномор, тоже заметив неладное, и его голос вдруг стал злобным и подозрительным. — Опять паучиха?