Злодей с недовольным лицом выскочил из кухни и вернулся, таща за собой плиту – большую карту, которая раньше была его столом. Она больше не светилась и никуда не указывала.

– Боюсь, звёздная пыль иссякла.

Эви наткнулась пальцами на что-то холодное и твёрдое в мешочке. Нахмурилась, подняла глаза.

– Она может иссякнуть?

Злодей сдвинул бесполезную плиту на угол стола.

– Очевидно, да. У нас ещё осталась щепотка. Можем рискнуть и использовать – может быть, что-то покажет.

Вещь внутри мешочка была острой с одной стороны, с рельефной поверхностью, и Эви с замирающим сердцем высыпала всё из мешочка на ладонь.

Подошла Бекки, непонимающе посмотрела.

– Что это?

– Это от мамы.

На ладони Эви лежал большой отломанный угол золотой рамы. Очень красивый, с завитками, по которым Эви водила в детстве пальцем… Она торопливо перевернула его и замерла, прочитав надпись, выгравированную на задней стороне.

Имущество семьи Сэйдж

Подошёл Гидеон и чуть не выронил кружку.

– Я помню это.

Злодей навострил уши:

– Да?

Гидеон протянул руку к Эви:

– Эва, дай-ка мне.

Она облизнула губы и положила золотой кусок в протянутую ладонь. А пока Гидеон рассматривал его, отвязала свиток. Прочитала его и прижала пальцы к губам. «Найди меня тут, хасибси. Со мной всё будет хорошо. Я с другом».

Эви нахмурила брови, потёрла щёку.

– Она с другом? – Эви подняла взгляд на брата. – Гидеон?

– Это рама от картины у нас дома, Эва. У папы была куча таких рам, помнишь? Он заказывал их у торговца на день рождения мамы, для её коллекции картин.

Слова вызвали к жизни воспоминание из глубин мозга, которое будто хранилось там в законсервированном виде. Мама любила картины – портреты и пейзажи, изображения людей и мест, которые что-то значили для неё, но когда она исчезла, папа почти всё убрал в чулан. Сказал, что не может на них смотреть, но теперь Эви задумалась, может, он руководствовался не столько романтическими чувствами, сколько голым расчётом. И вот так всегда, поняла она. Стоит только кому-нибудь оказаться хуже, чем ты думала, и приходится разбираться, а было ли в них хоть что-нибудь истинное, хорошее.

– Хочешь сказать, она всё это время могла жить в нашей деревне? С торговцем? Они дружили?

Гидеон пожал плечами и отдал ей кусок рамы.

– Всё возможно, если так говорится в записке.

– Тогда нужно срочно найти того торговца! Пойдём в деревню и спросим… – Эви вскочила, но тяжёлая рука босса на плече остановила её, усадила обратно на стул.

– Сэйдж, ты никуда не идёшь. Тебя разыскивают, чему ты, кстати, так радовалась. Если пойдёшь по деревне со своими вопросами, тебя арестуют и бросят в тюрьму.

Когда Эви говорили, что ей делать, а чего не делать, ей сразу хотелось поступить назло. Даже если мысль была дельная, даже если он был прав.

– Я незаметно, – возразила она, упрямо выпятив подбородок, встала со стула и скинула его руку с плеча.

– Ты незаметная, как таран, – съехидничал Злодей и стиснул зубы.

Гидеон поморщился, Блэйд сделал большой шаг назад. Лисса и Эдвин, кажется, демонстративно не обращали внимания – они месили тесто.

Эви не могла позволить ему отстранить её от расследования, выставить прочь, когда они подобрались так близко. Пусть он чёрным по белому отверг её в камере, но сейчас такое не пройдёт. Здесь речь шла о работе.

– Сэр, молю вас, проявите благоразумие. Не отстраняйте меня. – В словах, в изгибе брови, в красных губах крылось предупреждение. Все эти знаки говорили о том, что внутри неё ядом бурлит гнев.

Злодей беззаботно усмехнулся, и ей захотелось врезать ему по самодовольной роже.

– Да ладно, Сэйдж. Не опускайся до мольбы.

Ахнув, Эви подалась назад.

Гидеон хлопнул ладонью по лбу, а Блэйд отошёл ещё подальше, будто от пламени.

Кингсли запрыгнул на стол с табличкой: «ТРЕВОГА».

Эви так потрясло это оскорбление, что она не сразу нашлась с ответом, просто раскрыла рот, но слова не шли. Было очень обидно, что он с такой готовностью воспользовался её деликатной просьбой, высказанной в ожидании смерти. Ему даже хватило наглости озадаченно нахмуриться, увидев обиду на её лице, мало того, он изобразил удивление, а потом округлил глаза и махнул рукой.

– Сэйдж, нет, я совсем не то…

– Мне плевать, что вы там имели в виду. В том подвале ваши идеи чуть не убили нас обоих; прислушиваться к ним теперь я не собираюсь. Я иду в деревню. – У неё билась жилка на лбу, стучало в висках. Щёки полыхали, глаза сощурились.