— А учиться она как тут думает? Тоже с братом? — хмыкнула охранница, но всё-таки пропустила и меня тоже.

И стоило нам пройти всего несколько шагов, как мы просто обалдели от увиденного.

Институт благородных девиц находился не то чтобы на отшибе, всего семь кварталов от императорского дворца. Но при этом всё вокруг как будто было заброшено. В самом институте жизнь принимала какой-то необычный, гнетущий оборот. Больше всего это место было похоже на работный дом.

Все воспитанницы, которых мы видели, были одеты совершенно одинаково — в чёрных одеяниях с белыми передничками. Никакой косметики, никаких украшений — ничего. Все выглядели практически одинаково, словно под одну гребёнку. Мне, честно говоря, стало не по себе. Я глянул на Аду и понял, что она вообще побелела и сейчас больше всего желает оказаться где-нибудь подальше от этого места.

Но больше всего опечалил и Аду, и даже мою мать тот факт, что на всех, абсолютно на всех воспитанницах Института благородных девиц, были надеты блокираторы магии.

Затем нас ввели в главный корпус, и мы пошли по гулкому коридору, между колонн и портретов предыдущих директоров заведения. Тут было достаточно темно и настолько гнетуще, что даже под башней с Никсим и детками я не чувствовал себя настолько неуютно.

Мария Павловна, директор института благородных девиц, была женщиной немного странной. С одной стороны, она разговаривала учтиво и поздоровалась приветливо, но с другой стороны, в ней чувствовалась какая-то то ли брезгливость, то ли нежелание с нами общаться. Не знаю, возможно, это снова была реакция на меня.

Но всё достаточно быстро изменилось.

— Вы знаете, Мария Павловна, — проговорила моя мать, когда мы остались в кабинете вчетвером, — в конце лета Её Императорское Величество Екатерина Алексеевна лично направляла мою дочь на обучение к вам в институт. Это было ещё до начала учебного года. У девочки теперь проснулась магия, и нам нужно выбирать: либо она будет обучаться в академии, куда, к слову сказать, успешно сдала экзамены…

Тут мать кинула на Аду такой взгляд, словно была недовольна этим обстоятельством. И даже я не смог бы сказать, что этот взгляд был неискренним, а лишь игрой Гориславы на публику.

— Либо её всё-таки перенаправлять в институт благородных девиц к вам, где, согласитесь, более приличествует юным девушкам находиться, чем среди боевиков, да? — она кивнула директрисе. — У них же достаточно развязные нравы. Мало ли что может случиться.

— Вы правы, милочка, вы так правы, — проговорила Мария Павловна. — Девушке надлежит воспитываться только среди девушек. Никаких мальчиков рядом быть не должно.

Она бросила на меня косой взгляд.

— Ну, разве что родные братья. Однако это… — на её лице промелькнула мимолётная гримаса, адресованная мне, после чего она снова обернулась к матери. — Но вы не представляете, как у нас всё прекрасно! У нас, во-первых, шикарное образование. У нас лучшие преподаватели в империи. Девочки учатся вести хозяйство, заботиться о собственном доме, управлять имениями и прочим. Они учатся вести себя с мужьями. После нашего института они точно знают, как нужно заботиться о мужчине, о собственном муже. И отсюда они выходят идеально вышколенными.

Я буквально слышал, как из неё источается елей напополам с ядом.

— Девушка — это будущая хранительница очага, — продолжила она. — Для женщины, берегини рода, совершенно нет никакой необходимости владеть сильной боевой магией. Поэтому девочек, конечно же, обучают удерживать её в узде, однако особого развития в этом направлении ждать и не стоит. Маги, конечно, занимаются с ними индивидуально, исключительно… — она усмехнулась, — так сказать, в мирных целях. В остальное время девочки ходят в блокираторах, поскольку сейчас они юные, дар ещё только просыпается, пробивается вспышками и, может, знаете ли, ненароком кого-то покалечить. Не хотелось бы.

Но мы-то шли по двору института и видели, что девочки все выглядят болезненными, исхудавшими, с потухшим взглядом. Они вообще никак не соответствовали тем прекрасным рассказам о хозяйках очага. Скорее, это были узницы подземелья.

— Очень интересно, — проговорила Горислава. — Я прямо так и вижу свою дочь в вашей форменной одежде.

Тут Ада не выдержала и отвернулась, закрыв глаза. Уж не знаю, пыталась она не расхохотаться, или, наоборот, ей стало жутко.

— А скажите, пожалуйста, такой вопрос, — продолжила Горислава, видя, что полностью расположила Марию Павловну к себе. — У вас здесь одна девица, из дружественного нам рода Медведевых. Мы бы хотели с ней увидеться. Дело в том, что наш род с её родом — давние друзья. Просто хотелось бы пообщаться, заодно из первых уст услышать, как ей здесь живётся, как она справляется, как ей нравится ваше обучение. Да и потом, если Ярослава Медведева довольна, то, возможно, и Адочка захотела бы сюда быстрее, ведь у неё будет подружка. Это же так замечательно!

Директриса скривилась, но девушку вызвала. Я сразу увидел, что общие фамильные черты с Гризли у неё есть. Но при этом заметил, что эта девушка, которая фактически должна была представлять могучий род Медведевых, теперь еле-еле держится на ногах. Блокиратор, видимо, настолько сильно душил её магию, что от девочки осталась лишь тень — скелет, обтянутый кожей.

— Ярослава, к тебе гости, — холодным тоном обратилась директриса к воспитаннице. — Ты уж расскажи, как у нас чудесно всё здесь устроено. и тогда, возможно, обзаведёшься здесь подругой.

Ярослава присела в книксене и кивнула, даже не поднимая взгляда от пола.

— Боги… — прошептала мать, но сумела сделать так, чтобы её возглас не был услышан директрисой и тут же добавила громче: — Мария Павловна, а покажите мне комнаты, где живут девочки?

Уводя подальше директрису, мать обернулась и подмигнула мне, одними губами сообщив, что у нас есть минут пять-десять, не больше.

— Ада, прикрой, — попросил я сестру.

— В смысле? — не поняла та.

— Ну, ты же умеешь болтать бездумно на любую тему. Вот и давай, покажи своё искусство, — прошептал я. — Выясни, чего тут хорошего ещё, кроме того, что из тебя сделают рабыню будущего мужа.