— Демьян Аркадьевич, — позвал он. — Мы привели его.

Квартира была безупречно чистой. Среди всеобщей разрухи и хаоса это выглядело почти сюрреалистично. Никакой пыли, никакого мусора, все стояло на своих местах, словно хозяева только что вышли в магазин. Даже цветы в горшках на подоконнике выглядели свежими — как будто их кто-то регулярно поливал.

В центре небольшой гостиной стоял обеденный стол, за которым сидел Демьян Аркадьевич Рогов. Он выглядел точно так же, как и в прошлый раз — высокий, подтянутый мужчина с проницательными глазами и военной выправкой. На нем была чистая рубашка и темные джинсы, волосы аккуратно зачесаны. Его можно было принять за офисного работника, направляющегося на важную встречу, если бы не пистолет в кобуре на поясе.

За его спиной стояли Виталик и Киреев. Они смотрели прямо перед собой, их лица были абсолютно безэмоциональными. Но что меня поразило — их глаза не светились синим, как обычно бывает у контролируемых Кукловодом. Они выглядели просто… пустыми.

— Макар, — Рогов поднялся из-за стола и слегка наклонил голову в знак приветствия. — Спасибо, что согласился встретиться. Прошу, садись.

Он указал на стул напротив себя. Я медленно опустился, не сводя глаз с его лица.

— Петухов, выйди, — бросил Рогов через плечо. — И закрой за собой дверь.

Когда мы остались наедине (если не считать двух контролируемых бойцов), Рогов снова сел и внимательно посмотрел на меня.

— У тебя вопросы, — констатировал он. — Вижу по глазам.

— Может, и есть, — я откинулся на спинку стула, стараясь выглядеть расслабленно. — Например, зачем ты окружил наш центр стеной из мертвецов?

Рогов усмехнулся, но в его улыбке не было ни насмешки, ни злобы. Он смотрел на меня с тем особым пониманием, которое бывает только между людьми, пережившими одинаковый опыт.

— Ты неправильно понял ситуацию, Макар, — сказал он спокойно, почти по-дружески. — Хотя на твоём месте я бы тоже так подумал. Но поверь, я не отгораживался от вас. Скорее, наоборот, я защищал своих людей от тебя.

Я нахмурился, хотя уже догадывался, куда он клонит.

— Поясни.

— Желтоглазые, — Рогов произнёс это слово с особым ударением, слегка понизив голос, словно мы обсуждали опасную тайну, известную только нам двоим. — Мы оба знаем, что это такое, Макар. Мы оба видели, во что превращаются псионики, когда теряют контроль.

Он подался вперёд, сложив руки на столе. Его взгляд был пронзительным, оценивающим.

— Особенно опасны Тёмные Лекари, — произнёс он тихо, почти с благоговейным страхом. — Из всех трансформирующихся псиоников они представляют наибольшую угрозу. Способность поглощать жизненную энергию… — он помолчал, словно подбирая слова, — она меняет их быстрее, чем остальных. Это словно концентрированное безумие. В начальной стадии трансформации они ещё сохраняют тактическое мышление, но человечность уже исчезает. Это худшая комбинация, которую можно представить.

Он говорил с уверенностью эксперта, который не просто изучал явление, а видел его вблизи, сталкивался лично. Каждое его слово находило тревожный отклик в моей памяти, словно мы оба знали страшную правду, неведомую большинству выживших.

— Когда Виталик и Вита вернулись и рассказали о том, что ты стал поглощать энергию, — продолжил Рогов, не отводя взгляда, — я сразу понял, что происходит. Жёлтые глаза, чёрные вены, способность иссушать противников одним касанием — классические признаки Тёмного Лекаря в начале трансформации.

Он помолчал, внимательно наблюдая за моей реакцией.

— Ты ведь понимаешь, о чём я говорю, не так ли?

Я слегка наклонил голову, не подтверждая, но и не отрицая. Мне нужно было услышать больше, прежде чем показывать свои карты.

— Так что барьер из мертвецов — это не атака, а необходимая мера предосторожности, — продолжил он, видя, что я не спорю. — Я не знал, насколько далеко зашли изменения и сохраняешь ли ты ещё контроль. Тёмные Лекари на поздних стадиях способны уничтожить целое поселение за считанные минуты.

Он развёл руками с видом человека, вынужденного принимать сложные решения.

— Это не личное, Макар. Просто я видел, что происходит, когда один из вас теряет контроль. Груды высушенных тел. Целые семьи, превращённые в пепел. Это зрелище, которое очень сложно забыть.

— А мои близкие? — прервал я его, чувствуя, как внутри всё сжимается от напряжения. — Они в безопасности или ты держишь их в заложниках?

Рогов встретил мой взгляд без страха — либо очень хороший актёр, либо действительно не боялся меня.