— Среди бойцов была одна женщина — Светлана Шукшина. Псионик класса Кукловод. Очень сильная. И очень больная.

Я сразу понял, куда он клонит. Полагаю, что Эхо и есть та самая Светлана Шукшина. А Рогов просто пытается перевернуть историю с ног на голову, представить её виновницей резни в «Новой Заре». Интересная тактика — переложить свои преступления на другого. И ведь не поспоришь — Эхо достаточно безумна, чтобы такая версия казалась правдоподобной.

— Больная? — переспросил я, стараясь звучать незаинтересованно.

— Шизофреник, — Рогов вернулся к столу. — И не из лёгких случаев. Диагноз поставили ещё в подростковом возрасте. До апокалипсиса она жила на мощных нейролептиках — оланзапин, кветиапин, постоянное наблюдение у психиатра. Без этого коктейля галлюцинации и бред полностью захватывали её.

Он сделал паузу, словно собираясь с мыслями.

— Когда я присоединился к Новой Заре, примерно через год после начала всего этого кошмара, она уже была там. Люди рассказывали, что с самого начала берегли её, понимая ценность. Когда закончились её личные запасы лекарств, община стала устраивать специальные рейды в аптеки и психиатрические клиники ради её медикаментов. А когда проявились способности, трое местных Лекарей по очереди проводили с ней сеансы, чтобы стабилизировать психику.

Рогов потёр переносицу, будто снимая напряжение.

— Представляешь, какие ресурсы они вкладывали в одного человека? Но оно того стоило. Светлана была их щитом от мертвецов почти два с половиной года. Когда я впервые увидел, как она управляет целой ордой, отводя её от стен поселения… это было впечатляюще.

Он провёл рукой по лицу, и я заметил, что его пальцы едва заметно дрожали.

— А потом она достигла десятого уровня, — продолжил он тише. — По словам немногих выживших, это случилось во время нашего отсутствия. Мы проводили долгую вылазку на южные окраины Петербурга и почти две недели отсутствовали в поселении. Когда мы ушли, Светлана была… ну, настолько нормальной, насколько могла быть. А по возвращении…

Он потёр висок, словно пытаясь унять головную боль.

— Люди рассказывали, что трансформация произошла почти мгновенно. Во время отражения крупной атаки мертвецов она вдруг начала слышать голоса и видеть вещи, которых не было. Её психоз усилился настолько, что никакие препараты и Лекари уже не помогали.

— И что, она просто съехала с катушек? — спросил я, пытаясь выудить больше информации.

— Хуже, — покачал головой Рогов. — Она перестала быть Светланой. Стала называть себя другим именем. Говорила, что прежняя личность умерла, а осталось только… Эхо.

Это слово повисло в воздухе между нами. Я почувствовал холодок, пробежавший по спине. Две версии одной истории — и обе утверждали, что другая сторона чудовище.

— Продолжай, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.

Рогов сцепил пальцы перед собой, костяшки побелели от напряжения.

— Как я уже говорил, мы были на задании. Двухдневная вылазка за медикаментами в заброшенный фармацевтический склад. Когда вернулись… — он сделал паузу, подбирая слова. — Я никогда не забуду эту картину. Она сидела посреди главной площади, раскачивалась взад-вперёд. А вокруг… вокруг лежали тела. Сотни тел — мужчины, женщины, дети… все жители поселения.

Я внимательно вглядывался в его лицо. Либо он говорил правду, либо был невероятно убедительным лжецом.

— Ты уверен, что это сделала она? — спросил я. — Могли быть другие причины. Нападение, например.

— Никаких следов борьбы, — покачал головой Рогов. — Никаких ран от оружия или укусов зомби. Все умерли от внутренних кровотечений — характерная травма от ментального воздействия сверхвысокой интенсивности. На определенном уровне Кукловод может не просто контролировать разум, но и… разрывать его изнутри.

Он достал из кармана мятую пачку сигарет, вытащил одну и сунул в рот, но не стал зажигать.

— Мы не сразу поняли, что происходило в наше отсутствие, — продолжил Рогов, стряхивая невидимый пепел. — Только позже, когда тщательно изучили записи в медпункте, картина стала складываться. За две недели до трагедии к Лекарям начали обращаться жители с похожими симптомами. Сперва несколько человек, потом десятки.

Он сделал паузу, крутя незажжённую сигарету.

— Головные боли, провалы в памяти, кошмары наяву… Всё указывало на массовое ментальное воздействие. Она медленно, день за днём, проникала в их разум. Экспериментировала, словно с лабораторными крысами. Изучала пределы своих возможностей. А затем, когда поняла, на что способна…

Рогов замолчал и посмотрел мне прямо в глаза.

— Тогда и случилась эта бойня. Она взяла под контроль почти всё поселение и устроила кровавое представление, — голос Рогова упал. — Заставляла родителей убивать своих детей, мужей и жён — душить друг друга. Последние, кто смог сопротивляться её воздействию, рассказывали, что она просто сидела посреди площади и наблюдала за всем с каким-то… умиротворением.

Я молчал, переваривая информацию. История звучала правдоподобно, но слишком удобно снимала с Рогова ответственность за одну из самых кровавых резней в постапокалиптическом мире.