Кроме того, он был убеждён, что даже если бессмертные и существуют, то поостерегутся вмешиваться в людские дела.

И всё же, соблюдая принцип, по которому любой человек в обширной империи был вправе почитать того бога, какой ему больше нравится, он не стал излагать Клелии своё мнение на этот счёт и постарался перевести разговор на другую, менее опасную тему.

— Выходит, вы обе родом из Тарентума, не так ли?

— Кто рассказал тебе эту сказку, сенатор? Наверное, моя сестра, желая поднять цену? Известно ведь, что греческим гетерам платят больше! — проворчала девушка, потом сердито продолжила: — Ну, послушай. Прежде всего, мою сестру зовут не Коринна, а Цецилия. Она носила достойное имя, которое наш отец, вольноотпущенник Руфо, передал ей. У неё была трудная работа, но честная. К тому же она получила Благую Весть, и как могла отвернуться от неё? Отказалась от спасения! Царство небесное уже ожидает нас, близко время, когда зёрна будут отделены от плевел…

Теперь уже девушка говорила словно сама с собой. Аврелий не стал прерывать её, хотя последние слова прозвучали довольно мрачно: возможно, она имела в виду загадки своей секты, которая, как и многие другие учения — слишком многие! — распространялась теперь в столице.

Они обещали спасение даже тела, которое якобы может стать бессмертным, как и у богов. Или же намекали на своего Мессию, того, которого распяли и который обещал вернуться, чтобы основать своё царство…

Между тем Клелия продолжала:

— Когда отец умер и оставил нас одних, единственной нашей защитой оказались наши братья…

— Братья? — удивился патриций.

— Это члены нашей общины, так мы называем друг друга между собой, — торопливо пояснила девушка. — Когда умер отец, мы с сестрой стали управлять прачечной, это был единственный источник нашего существования. Об этом должна была заботиться Цецилия, старшая. Но ей быстро надоело стирать бельё и носить корзины. Она была красива, и все местные бездельники вились вокруг неё. Она вовсю шутила и кокетничала с клиентами, с сыновьями соседей, терпеть не могла дыма от котла, а щёлок портил ей руки…

— И что же тогда случилось? Она ушла?

— Да, познакомилась с какой-то старухой ханжой, которая расхваливала её внешность и убеждала, что сестра заслуживает лучшей доли, чем грязный полуподвал и тяжкая работа. И эта несчастная послушала её.

Клелия ненадолго умолкла, как бы желая перевести дыхание, и ходила взад и вперёд по комнате, заламывая руки.

— Вот и всё. В один прекрасный день она исчезла, ни с кем не попрощавшись. Теперь мертва. У неё было чистое тело, а она отдала его свиньям. И это справедливо, что Бог наказал её.

— Это сделал не бог, а какой-то мужчина, который вонзил кинжал ей в грудь.

Девушка молчала.

— Я хочу узнать, кто это был. Не думаю, что твоя сестра заслуживала такого конца. Но у меня слишком мало сведений о ней. Вижу, ты очень бедна. У Коринны денег было много, она никогда не помогала тебе?

— Я всегда отказывалась от её грязных денег, заработанных прелюбодеянием… — Клелия обернулась в гневном порыве.

— А твой муж, твои дети…

— У меня нет мужа и не будет детей. Я берегу себя для Господа, который вот-вот вернётся.

Аврелия охватил холодный гнев. Ему пришёл на ум злой вопрос, он не удержался и произнёс его:

— А ты уверена, что твой бог не предпочёл бы тебе сестру?

— Вон отсюда, язычник! Вон из моего дома! Возвращайся к своим кориннам, к своим бесстыжим шлюхам и перестань заполнять мою комнату вонью разврата. Господь одарил меня милостью быть некрасивой и нежеланной, чтобы легче было противиться искушению. И я счастлива, что я такая!

Аврелий поднялся, глядя на плачущую девушку, и тут же пожалел о своих обидных словах, которые задели её сильнее, чем он ожидал. Потом взял её за руку и привлёк к себе, заставив посмотреть на него.

— Глупая! Это неправда, что ты некрасива, ты просто хочешь быть такой и делаешь всё для этого! Будь в твоём голосе чуть больше нежности, появись на твоих губах хоть намёк на улыбку, ты была бы очень красива… Ты уверена, что твоему богу нужна такая суровая и хмурая жена?

Клелия гордо вскинула голову и, взглянув на него с глубочайшим презрением, промолчала.

— Послушай, — продолжал он. — Наследство Коринны полагается тебе по закону. Не отказывайся от него. Иначе оно осядет в карманах чиновников и сборщиков налогов, которые потратят его на кутежи. Если не хочешь взять эти деньги себе, используй их на благо твоей общины, чтобы облегчить страдания бедняков. И если потом, когда раздашь милостыню, у тебя останется ещё хоть что-то, купи себе одежду и приведи в порядок волосы. Ты станешь красивее твоей сестры, если сделаешь это.

— Что вы знаете о Марке Фурии Руфо? — спросил Аврелий друзей.

— Всё. Практически всё. И незачем уговаривать нас узнавать что-то ещё! — ответила пышнотелая Помпония, потянувшись к блюду с устрицами.

Супруги пришли в гости к Аврелию. Ужин накрыли в небольшом триклинии, в более домашней обстановке.

Кроме того, учитывая габариты Сервилия и его подруги, амфитрион [46] велел приготовить им две удобные кушетки, хотя по всем правилам полагалась только одна.