Постепенно на бумаге проявлялось лицо — живое, естественное, красивое той особенной красотой, которая не кричит о себе, а просто существует. Красота ума, молодости, искренности.

Последними штрихами стали мелкие детали — крошечные веснушки на переносице, которые он едва заметил при свете фонаря. Лёгкие морщинки в уголках глаз — не от возраста, а от привычки щуриться, вглядываясь в звёздное небо или в формулы на доске.

Тень от берета ложилась на лоб неровно — ткань была мягкой, создавала сложную игру света и тени. Это не портрет в студии с выставленным освещением, а зарисовка с натуры, схваченная в естественной обстановке.

Гоги отложил карандаш и посмотрел на результат. На листе смотрела девушка — та самая, что врезалась в него на ночной улице, назвала созвездия и растворилась в темноте, оставив лишь воспоминание о мимолётной встрече.

Портрет получился не идеальным в академическом смысле — где-то линии были чуть неровными, где-то тени легли не совсем точно. Но в нём была жизнь, правда момента, искренность восприятия.

Художник откинулся на стуле, разминая затёкшие плечи. В комнате было тихо, только тикали часы на стене. За окном ночная Москва засыпала, но звёзды всё ещё мерцали в небе — те самые, на которые она смотрела в ту ночь.

«Интересно, — подумал Гоги, — увижу ли её ещё когда-нибудь?»

Москва — большой город, миллионы людей. Шансы встретить случайного прохожего повторно ничтожно малы. Но почему-то ему казалось, что эта встреча была не случайной. Что-то в ней, в её взгляде на звёзды, в её словах о созвездиях говорило о родственной душе.

Он аккуратно убрал портрет в стол, к другим своим «запретным» работам — тем, что рисовал для себя, а не по заказу. Мрачные славянские фэнтези, звёздное небо, а теперь вот и портрет незнакомки.

Заварил новый чай, сел у окна с блюдцем. Звёзды по-прежнему сияли в небе, но теперь они напоминали не только о величии космоса, но и о том мимолётном мгновении человеческой близости, когда два незнакомца столкнулись под звёздным небом и на секунду почувствовали себя не одинокими в этом огромном мире.

Может быть, где-то в городе она тоже смотрит на звёзды и вспоминает ту встречу. Может быть, даже сожалеет, что разошлись так быстро, не узнав друг друга поближе.

А может, уже забыла — для неё это было просто случайное столкновение с незнакомцем на ночной улице.

Но портрет останется. Память, зафиксированная карандашом на бумаге. Свидетельство того, что красота существует не только в сказках и иллюстрациях, но и в реальной жизни, в живых людях, которые могут неожиданно появиться и исчезнуть, оставив след в душе художника.

Портрет убран в стол, чай остыл в блюдце. Гоги сидел у окна и чувствовал, как что-то внутри не даёт покоя. Может быть, это были воспоминания о той девушке, а может — просто ночная тишина, зовущая на улицу.

Он поднялся, надел пиджак и тихо вышел из барака. Воздух был прохладным, свежим, с лёгким привкусом осени. Москва спала — лишь редкие фонари освещали пустынные улицы.

Гоги шёл не спеша, без определённой цели. Где-то в глубине души теплилась наивная надежда — а вдруг встретит её снова? Ту девушку с серыми глазами, что смотрела на звёзды вместо дороги.

Дошёл до того перекрёстка, где произошло их столкновение. Постоял на том же месте, подняв голову к небу. Звёзды сияли так же ярко, созвездия располагались в том же порядке. Кассиопея, Лира, Большая Медведица — все на своих местах.

Но девушки не было.

Он прошёл дальше, углубляясь в лабиринт московских переулков. Каблуки стучали по брусчатке размеренно, эхо отражалось от стен домов. Где-то вдалеке тявкнула собака, где-то заскрипела калитка — ночь была полна мелких звуков, но людей не встречалось.

У Чистых прудов остановился, присел на скамейку. Пруд отражал звёзды — тысячи мерцающих точек дрожали на тёмной воде. Красота удивительная, но отчего-то печальная. Словно небо плакало в воду серебряными слезами.

«Одиночество, — подумал Гоги, — странная штука. С одной стороны, тяготит. С другой — даёт особую остроту восприятия».

Если бы рядом кто-то сидел, он бы разговаривал, отвлекался, не замечал деталей. А сейчас видел всё — как ветер рябит воду, как облако медленно заслоняет луну, как где-то в кустах шуршит ночная птица.

Поднялся, пошёл дальше. Мимо закрытых магазинов с тёмными витринами, мимо подъездов, где за окнами изредка мерцал свет — кто-то не спал, читал, работал или просто лежал без сна, как и он недавно.

На Тверской встретил патруль — двое милиционеров неспешно обходили свой участок. Поздоровался, показал документы. Они отпустили без вопросов — ночная прогулка не преступление.

— Не спится, товарищ? — спросил старший с пониманием.

— Не спится, — согласился Гоги.

— Бывает. Ночь для размышлений хорошее время.