Молодая, очень энергичная, но не очень грациозная брюнетка весело машет мне рукой, как только я приземляюсь и забираю главенствующее положение снова на себя. Еще бы ей быть грациозной: кажется, пополнение в их семействе будет не больше чем через месяц. Уже второй раз, что в принципе почти нереально.

— Не стоит, нира Нортон, — говорю я. — Я совсем ненадолго, у меня всего пара вопросов.

Только вот очень важных вопросов,на которые никто мне не сможет дать ответы. А еще пара предупреждений, хотя вот эта часть мне очень не нравится.

Девушка тепло улыбается, поглаживая свой огромный живот, перекидывает через плечо полотенце и машет рукой:

— Да что же вы стоите? Проходите в дом, Родер скоро будет — отлучился, чтобы проверить информацию об орках.

Я немного скованно киваю и поднимаюсь по крепкому деревянному крыльцу в дом. В нем все не так, как у Адалии: кажется, что именно дом отражает хозяйку. Тут все такое… суетное, что ли. Под стать Ариелле.

У Адалии все очень четкое, практичное, но… с такими мелкими, почти незаметными нюансами, которые вот это практично-рациональное делают неимоверно уютным. Таким, к которому хочется возвращаться.

Мы проходим на кухню с занавесками с веселыми оранжевыми оборками, и Ариелла усаживает меня за стол, выкладывая передо мной тыквенные цукаты и печенье с миндалем.

— Вы простите, что не прибрано, — говорит Ариелла, наливая мне чай. — Сиерра спит очень плохо и очень мало. Говорят, что это из-за маленького, — она показывает на живот. — Но мне кажется, что она просто где-то таскает сладкое.

Сиерра. Девочка. Дочь Нортона. Родная. Та, которой по определению не может быть, если не брать в расчет почти невероятную теорию, в которую я с каждым днем верю все больше. Да и после встречи с Адалией мне почти все кажется реальным.

— Тарден? — в дверях появляется Нортон, и между его бровей тут же образуется глубокая складка, показывающая, что шутить он не будет. И миндальничать тоже. — Что ты тут делаешь?

Я по тону ощущаю, что ему очень сильно хочется выгнять меня поскорее. Но Ариелла показательно откашливается и качает головой. Я благодарен ей, потому что зла я точно этой семье не желаю, но...

— У меня слишком много вопросов. Поэтому я ищу ответы, Род. И я знаю, что у тебя они есть.

Взглядом показываю на Ариеллу, и Нортон мрачнеет еще больше. Он вообще очень старательно охраняет свои тайны и семью. Но сейчас, глядя на меня, он словно видит что-то, чего не видел раньше.

— Что ж, идем. Посмотрим, что ты ищешь и зачем.

Чтобы найти тот кулон, мне приходится поднапрячься: я его спрятала под вторым дном ящика вместе с письмами, расписками и документами на поместье. Не верю, что найти невозможно (если кто-то будет заинтересован, то точно найдет), но времени займет подольше. А время — это шанс, которым надо пользоваться.

Ломая ногти, открываю свой тайник и достаю конверт, в который спрятала все, что тогда нашла в шкатулке. Медный, чуть подернутый зеленью, но все равно очень красивый. Кручу его в пальцах, проходясь пальцами по рельефной местами гладкой, местами шероховатой поверхности.

А потом замечаю на обратной стороне надпись.

“Этракс мультиверс нелантар”.

Тут, видимо, даже моей связи с драконами не хватает, чтобы понять, что там написано. Ну или это просто бессвязный бред. Хотя вряд ли, да? Тогда бы изображения не совпадали.

Чисто механически зажимаю в руке медальон, беру книгу “Легенды драконьих земель” и иду к диванчику около окна, чтобы удобнее устроиться и полистать, что же я могла там пропустить. Не мог же писавший эти свои хроники дракон никак не упомянуть этот странный обелиск в подвале дома?

По дороге случается самое неприятное, что может случиться в спальне! Я оказываюсь настолько поглощена своими мыслями, что не замечаю ножки кровати и со всей силы бьюсь мизинцем о нее.

Мне приходится напомнить себе, что я приличный человек, хотя приличных слов в тот момент у меня не возникает. Книга вместе с медальоном выпадают из рук, когда я рефлекторно хватаюсь за ногу и оседаю на пол.

Больно, черт возьми! Отдышавшись, я снимаю туфлю и проверяю, цел ли палец, когда мое внимание полностью переключается на другое: медальон лежит поверх раскрытой книги. А сам фолиант стал раз в пять толще.

Не могу сказать, что в этот момент палец перестает болеть, но интерес оказывается намного сильнее. Поэтому я поднимаю с пола книгу и начинаю читать с того места, на котором она открыта.

И тут, похоже, те сведения, которые хранитель предпочел скрыть от большинства. Получается, даже ото всех, кроме обладателя кулона.

В этой части истории хранитель приоткрывает свою личную тоску: его истинная с неродившимся ребенком была одной из последних женщин, кто прошел через портал. Боль пронизывала каждую строчку, каждый символ, но от своего долга хранитель отказаться не мог.