— О будущем? Я думал, ты здесь месяца на два. Или сегодняшняя ночь тебя убедила остаться подольше?

— Ну… — Анастасия задумчиво скривила рот. — Мне здесь понравилось, почему бы и не остаться? Но если ты против…

— Вовсе нет. Оставайся столько, сколько понадобится. Если твои бойцы не будут мешать моим крестьянам, я слова не скажу. Кстати, если ты отправишь своих в лес за углём, то дом некому будет охранять. А я не знаю, что предпримет Боров. Может быть, сегодня-завтра захочет напасть.

— Да ты не волнуйся. Я же говорю, это планы на будущее. Рано или поздно деньги опять понадобятся, а у нас под боком бескрайние леса. Неужели на всех угля не хватит? И насчёт моих людей не переживай. Будут вести себя тише воды ниже травы. Если что, спуска я им не дам — они это прекрасно знают. Не было же проблем до сих пор?

Всё-таки я склонялся к мысли, что Анастасия приехала сюда именно за лунным углём. Кугушев её выпер со старого места, и теперь ей надо было куда-то податься.

— До сих пор проблем не было, — подтвердил я.

Лагерь у моего дома стоял уже неделю, но наёмники вели себя относительно смирно, не буянили, в село не ходили. Правда, Кетаэлу всё равно не нравилось их присутствие. Он уже высказал своё недовольство по этому поводу, дескать, шумят, пастбище занимают, да и девки деревенские в их сторону поглядывают. Опасался староста, как бы чего не вышло.

— Вот видишь, — сказала Анастасия. — Слушаются меня. Ты с Боровом-то что собираешься делать? Ты говорил, сегодня нападёт. И где он?

— Я не говорил, что нападёт. Я говорил, что он может напасть. Думаешь, я знаю, что он задумал? Возможно, ждёт подходящий момент. Так и мы подождём. Нам не к спеху. Несколько дней посидим, посмотрим.

Я кривил душой, говоря, что не к спеху. Нам действительно не оставалось ничего другого, кроме как ждать. Ход был у Яренко. Но в таком положении дел не было никакой радости. Мы просто теряли время.

После завтрака я позвонил Кетаэлу и попросил собрать данные о том, сколько зерна должны Борову селяне. В четверг приехали электрики и починили оборванные линии, поэтому телефон работал уже три дня, а в доме появилось электричество. Триста лет назад телефонов не было, а теперь мне удалось в полной мере оценить это изобретение.

Потом вернулся наёмник, который вчера и сегодня наблюдал за домом Яренко, и рассказал, что в особняк моего недруга съехалась, по всей видимости, вся охрана. Боров то ли собрал людей для нападения, то ли готовился к осаде. Однако никаких поползновений в нашу сторону пока замечено не было.

Больше всего я боялся того, что ожидание затянется до бесконечности. Пройдёт месяц, другой, третий, Анастасия со своими бойцами уедет, да и я не смогу круглосуточно сидеть взаперти. Точнее сказать, смогу, если понадобится, но так не хотелось все планы хоронить. А неприятель может выждать и ударить в самый неподходящий момент. Разведчики наблюдали за домом Борова, но что происходит в голове этого человека, оставалось лишь гадать.

Однако, вопреки моим опасениям, неопределённость продолжалась недолго. На третий день после нападения на воровской лагерь к моим воротам прискакал на рогатой лошади молодой эльф и вручил мне письмо. Оно было от Борова. Тот приглашал в гости, желая обсудить «ряд вопросов».

Я велел ждать и отправился в дом, чтобы написать ответное письмо. Верно, Боров за дурака меня держал, раз полагал, что я пойду к нему. Однако само по себе предложение переговоров выглядело интересным. Я и сам подумывал над чем-то подобным, но не хотел первым делать шаг, чтобы не показать слабость.

Но ехать домой к Яренко, где меня, вероятно, попытаются убить, я, понятное дело, не собирался, поэтому предложил встретиться на нейтральной территории — на дороге, ведущей к ближайшей пограничной заставе. Отдал письмо гонцу и стал ждать.

В этот же день эльф прискакал снова и принёс второе письмо, в котором Боров выразил согласие встретиться на выбранном мной месте. И на следующее утро мы с Радогором и Смирновым на моём подержанном «Фокстроте» отправились на переговоры.

Мы с Боровом собирались встретиться на перекрёстке. Он находился примерно посередине между нашими поместьями. Здесь пролегала гравийная дорога, ведущая от Комарово к пограничной заставе у реки. По одну сторону раскинулись поля, с другой — зеленел лес. Не самое удачное место, но места эти я толком не знал и не представлял, где может быть лучше.

Я приехал первыми, и скоро на дороге показался большой серебристый ландо «Икар». Машина остановилась на обочине в паре сотен шагов от меня, из неё вышел Боров, одетый в белый костюм и белую фетровую шляпу. Мы встретились на середине. Яренко приподнял шляпу, а я дотронулся до козырька фуражки. Мы поприветствовали друг друга с напряжённой вежливостью, границы которой переходить не спешили.

— Как поживаете, господин Кривоносов? — зачем-то спросил Боров.

— Неплохо. А вы, господин Яренко?